3 сентября Тверской районный суд Москвы приговорил 30-летнего менеджера из подмосковных Люберец Владислава Синицу к пяти годам колонии общего режима за твит.
В контексте жестких разгонов мирных протестующих 27 июля Синица под псевдонимом «Макс Стеклов» участвовал в дискуссии о целесообразности деанонимизации силовиков и ответил анонимному пользователю «Голос Мордора» так: «Посмотрят на милые счастливые семейные фото, изучат геолокацию, а дальше ребенок доблестного защитника правопорядка просто однажды не приходит из школы. Вместо ребенка по почте приходит компакт-диск со снафф-видео».
Твит Синицы, на которого были подписаны 368 человек, получил широкое распространение из-за провластных СМИ. А 3 августа его задержали и через день арестовали.
По версии следствия, Синица разжигал ненависть к сотрудникам правоохранительных органов и их родственникам с угрозой применения насилия (пункт «а» части 2 статьи 282 УК). Эта версия основана на психолого-лингвистической экспертизе твитов, которую провели переводчик и учительница математики без профильного образования. Сам менеджер объяснял, что был возмущен грубыми действиями силовиков и обсуждал это не на широкую публику, а с конкретным пользователем соцсети и ни к чему не призывал.
Процесс по делу Синицы прошел за один день. На заседании выступили двое свидетелей-нацгвардейцев. Они оба не могли вспомнить приблизительное содержание твита Синицы и назвать свои аккаунты в твиттере, хотя ответ к основному твиту (каковой была запись менеджера) может видеть только зарегистрированный пользователь.
Тем временем журналист Татьяна Фельгенгауэр сообщает в своем телеграм-канале, что в зале, где идет трансляция из основного зала, очень трудно расслышать, что говорят участники процесса.
Фото: Татьяна Фельгенгауэр
«Осужденный, у вас ходатайства будут?» — интересуется судья. Их нет.
Адвокат Денис Тихонов просит приобщить новые заключения специалиста Елены Новожиловой и сотрудника Центра независимых социологических исследований Дмитрия Дубровского. Судья спрашивает, дублируют ли эти исследования те, что уже есть в деле.
— Нет, — говорит Тихонов и объясняет, что там другие выводы. На вопрос, почему заключение Новожиловой не было приобщено, он говорит об очень сжатых сроках.
«Новожилова здесь в суде, и следующим ходатайством будет ее допрос», — добавляет адвокат Андрей Сабинин. Он отмечает, что на допросе в суде первой инстанции Новожилова говорила о тех экспертизах, которые уже были сделаны. «Это заключение не могло быть представлено ранее», — объясняет он.
Что касается Дубровского, то самого эксперта в суде нет, уточняет Сабинин. Защитники и Синица поддерживают ходатайство.
Прокурор Анастасия Зверева просит передать ей посмотреть документы — сравнить с теми копиями, которые ей предоставили. Удостоверившись, что все в порядке, она не возражает. Синица, пока идет обсуждение, стоит в клетке.
Судьи смотрят документы, перешептываются. И все же удовлетворяют ходатайство частично: новое заключение Новожиловой они не приобщают, потому что исследование с аналогичными выводами уже было приобщено к делу. Заключение Дубровского тоже не приобщают, но судьи «полагают возможным обозреть» его в той части, что дети силовиков «не являются социальной группой с точки зрения социальных наук» — этот довод судьи обещают проверить.
Следующее ходатайство. Адвокат Тихонов хочет допросить специалиста Новожилову по исследованным ею материалами. Также адвокат говорит, что возможна фальсификация протокола осмотра предметов, телефона Веры Синицы (матери подсудимого). Для последующего допроса адвокат просит ее покинуть зал заседания.
Синица все стоит. Адвокаты ему говорят, что, когда судьи не обращаются к нему, он может сидеть, но он продолжает стоять.
В апелляционной жалобе также есть просьба допросить следователей Королева и Канайкина, оперативника ФСБ Владимира Семова (чтобы узнать, как конкретные нацгвардейцы стали свидетелями по этому делу), экспертов, работавших по запросу СК, и допрошенных в суде первой инстанции свидетелей-нацгвардейцев Артема Тарасова и Александра Андреева и нескольких понятых. Синица не возражает, адвокаты — тоже.
Прокурор возражает по всем ходатайствам, кроме допроса матери подсудимого. Против допроса Новожиловой прокурор выступает, потому что ее допрашивали в суде первой инстанции: «Непонятно, в связи с чем необходимо дополнительные вопросы данному специалисту задавать».
Судьи, посовещавшись шепотом минуту, разрешают допросить только мать Синицы — ее просят выйти из зала — остальных, даже пришедшего в суд специалиста Новожилову, решают не допрашивать.
Очередное ходатайство — о проведении следственного эксперимента с участием свидетелей-нацгвардейцев Тарасова и Андреева, чтобы установить их навыки владения твиттером. В районном суде Тарасов и Андреев не смогли назвать свои аккаунты соцсети.
Защитник Андрей Сабинин говорит, что должен быть создан судебный прецедент о понимании соцсетей вообще: «Давайте вызовем их, дадим им их телефоны, попросим ввести свои логины», — говорит он. Его коллега Дмитрий Динзе добавляет, что у твиттера есть правила регистрации, и, если у свидетелей есть аккаунты, они могут залогиниться.
Также защита хотела бы проверить, как именно свидетели пользовались твиттером, операторов их сотовой связи.
«Еще одна странность в этом уголовном деле: все они имеют малолетних детей, соответственно, были подобраны определенным образом», — говорит Динзе.
Синица поддерживает ходатайство: «У меня есть основания полагать, что свидетели давали показания в неполной форме и у нас есть основания полагать, что показания недостаточно правдивы».
Прокурор Зверева дежурно возражает. Свидетелей уже допрашивали в первой инстанции. Судьи, почти не переговариваясь, в ходатайстве отказывают.
Очередное ходатайство: осмотреть запись заседания в Пресненском суде. Адвокат Тихонов говорит, что защите передали записи, но в них есть признаки монтажа: в частности, не совпадают даты, запись создана 6 сентября, а заседание шло 3 сентября; отсутствует аудиозапись заседания — в районном суде это объяснили техническим сбоем; также нет протокола заседания.
— Как мы можем в этом убедиться? — интересуются судьи. Тихонов объясняет, что можно посмотреть дату создания файла.
— Приговор вынесен в совещательной комнате в отсутствие протокола и аудиозаписи. Как это вообще возможно, постановить приговор без протокола и аудиозаписи? — подчеркивает Сабинин.
Синица тоже говорит, что это — «одно из вопиющих» обстоятельств дела. Прокурор снова возражает: она говорит, что по протоколу понятно, на чем основывался суд, вынося приговор.
Исправлено в 22:39. Изначально ошибочно говорилось о Тверском, а не Пресненском суде.
У защиты новое ходатайство. Адвокаты просят приобщить ряд документов — распечатки публикаций с «Пикабу», новости «Интерфакса» (вероятно, с заявлением Золотова о том, что Синице нужно назначить более суровое наказание) и другими.
Синица поддерживает ходатайство. Он говорит, что считает неприемлемыми «подобного рода деяния» и просит приобщить материалы.
Прокурор Анастасия Зверева считает возможным приобщить акт осмотра адвокатом мобильного телефона матери подсудимого Веры Синицы. Что касается распечаток с «Пикабу», «Интерфакса» и православного сайта о мести Золотова Синице — «о чем это свидетельствует, вообще непонятно, Какие-то картинки, самолеты».
Адвокат Сабинин вызывается пояснить значение бумаг, но Зверева его прерывает.
«Пятерочка — что это? Фотографии с грибами», — продолжает прокурор. Тихонов возражает: гособвинительница не читает документы. «Если бы она посмотрела их, то поняла бы, что это — приложения к актам осмотров».
Дальше прокурор упоминает акт осмотра адвокатом Библии и обращение Синицы главному военному прокурору, которое «свидетельствует о том, что Синица воспользовался своими гражданскими правами».
В итоге судьи приобщают только акт осмотра телефона, остальное — нет.
Затем адвокат Денис Тихонов подает заявление. Он говорит, что, обсуждая предыдущее ходатайство, гособвинитель «продемонстрировал отсутсвие когнитивных навыков».
«В этой ситуации сильнее пугает, что суд потакает [прокурору]», — говорит он. Судьи уточняют — не заявление ли это об отводе? Нет, это не оно, говорит защитник.
Подсудимый Владислав Синица пытается также сделать заявление, но его просят пока помолчать.
Следующее ходатайство подает адвокат Динзе, он обратился к специалисту в области судебной психологии по поводу характеристики личности. Эксперту предоставили материалы дела и задали вопросы о личности Синицы, какие ему присущи характеристики, есть ли у него дефекты. Специалист дал заключение, согласно которому Синица имеет низкий уровень социальной опасности.
Судьи прерывают защитника: документ еще не приобщен. Динзе продолжает: «Возникает интересная ситуация, когда гособвинитель себе позволяет какие-то ремарки в сторону защиты…». Адвоката вновь прерывают.
Сабинин добавляет: судьи не приобщили заключение Дубровского, но огласили его выводы — судьи и его одергивают.
Адвокат Дмитрий Динзе продолжает говорить о психологическом исследовании: оно проводилось по методике, которая применяется при исследовании документов, без личного общения. Эксперты решили, что Синица «является исключительно положительной личностью».
Защитник Тихонов жалуется, что судьи прерывают адвокатов. Сторона защиты просит приобщить документ с заключением психологов. Подсудимый говорит, что сам с этим документом не знаком: «Я всеми знающими меня людьми оцениваюсь положительно, не возражаю».
Адвокат Тихонов спрашивает Синицу: 6 августа он участвовал в психолого-психиатрической экспертизы, сколько она длилась? Владислав отвечает, что это была беседа с двумя специалистами, минут на 20 — дольше пришлось ее ждать.
Прокурор уточняет, есть ли сведения, подтверждающие квалификацию специалиста — адвокат Динзе говорит, что не успел истребовать необходимые для приобщения документы; если есть сомнения — можно отложить заседание. Гособвинитель возражает против ходатайства из-за отсутствия подтверждений квалификации, кроме того, экспертиза уже проводилась.
Однако судьи приобщают заключение как характеризующие данные о личности Синицы. Одна из судей читает документ, из которого следует, что выраженных дефектов и аномалий у подсудимого нет.
Адвокат Тихонов просит занести в протокол его заявление. Он говорит, что защита подавала документы для приобщения, но в суде гособвинитель указывала, что нет необходимости приобщать данные, подтверждающие квалификацию специалистов, а теперь занимает другую позицию — он считает, что это — попытка дискредитировать защиту.
Адвокат Сабинин повторно подает ходатайство о допросе специалиста Новожиловой. Он говорит, что специалист допрашивалась в суде первой инстанции, но тогда не делала заключения. Следствие длилось 14 дней, экспертизы обвинения делались за 1-2 дня, у защиты не было возможности сделать собственные заключения, и Новожилова работала не по вопросам, которые перед ней ставила защита, а «работала с готовыми текстами изготовленных экспертиз, которые легли в основу обвинения — она говорила о недостатках изготовленных экспертиз».
«Вряд ли справедливо и состязательно, учитывая, что специалист находится в суде, отказывать защите, — подчеркивает он. — Собственно говоря, что мы тут процессуально экономим? Я впервые за многолетнюю практику сталкиваюсь с тем, чтобы <…> отказывали в допросе специалиста».
«Почему вы отказываетесь допросить специалиста, который будет говорить об отсутствии состава преступления? — продолжает спрашивать судей адвокат Сабинин. — Вы отказываете в предоставлении доказательств, у защиты всегда в триллион раз меньше возможностей».
Другие адвокаты и Синица его поддерживают, прокурор опять возражает: говорит, защите уже отказывали, она может обжаловать это или указать в кассационной жалобе.
Судьи совещаются и опять отклоняют ходатайство адвокатов по тем же основаниям — Новожилову уже допрашивали в суде первой инстанции.
Судьи объявляют начало судебного следствия. Оглашается жалоба защиты на приговор.
Так, адвокаты недовольны тем, что психолого-лингвистическую экспертизу проводили некомпетентные специалисты (переводчик и учительница математики), наказание за вменяемое деяние неадекватно, а выступление главы Нацгвардии Золотова — это давление на суд. Защита просит оправдать Синицу, а в противном случае — назначить наказание, не связанное с изоляцией.
Сам подсудимый Владислав Синица поддерживает жалобу своих защитников. Он говорит, что два месяца сидит в СИЗО из-за публикации и недоумевает: прокурор видит в его твите угрозу, а в заявлении Золотова — «набор букв». Ранее глава Нацгвардии Золотов сказал, что Синице нужно назначить больший срок: «Я считаю, что он еще малым сроком отделался. И, слава богу, что он нам не попался»
Судья полностью цитирует твит Синицы и спрашивает, публиковал ли он его. Как и прежде, молодой человек этого не отрицает.
— Какой лично вы вкладываете смысл в содержание текста, когда пишете, что ребенок доблестного защитника однажды не приходит из школы?
— Он касается оценочного суждения… Это исключительно симметричный ответ на грубый провокационный вопрос одного из пользователей соцсети. Ответ выражает исключительно оценочное мнение, не более чем информацию для рассуждения одного пользователя сети.
Адвокат Денис Тихонов возражает: «Фактически производится допрос». Адвокат Сабинин тоже протестует. Судьи же настаивают на вопросе о вложенном смысле.
— Не более чем грубый ответ на такой же грубый вопрос, это рассуждение касалось возможного сценария развития событий, — продолжает объяснять Синицы.
— Который что полагал, с вашей точки зрения?
Синица начинает объяснять, Тихонов советует ему не отвечать, после чего судьи заносят в протокол замечание юристу. Судьи говорят подсудимому, что он может отказаться отвечать, но тот просит переформулировать вопрос.
— Что вы имели в виду?
— Теоретические суждения о том, что насилие может породить еще большее насилие, выражая ответ на вопрос о том, как отдельные лица могут мстить на незаконные действия сотрудников правоохранительных органов.
Он подчеркивает, что пытался снизить серьезность сообщения, поставив смайлики, и не хотел никакого насилия, а твит предназначался исключительно для одного адресата.
Синица подчеркивает: в твите речь шла о действиях, на которые неспособны адекватные люди. Он читает с листа: трактовку суда своего твита он считает «аморальной» и все же настаивает, что твит содержит рассуждение и предположение.
Слово берет защитник Тихонов. Он настаивает, что в его жалобе нет ни одного голословного утверждения, выводы суда не подтверждаются доказательствами, ничем не установлены умысел на преступление, как и время возникновения умысла, место совершения преступления, негативный контекст твита. Нет материалов, обосновывающих заключение экспертов обвинения, не исследована личность подсудимого, суд не учел, что Синица положительно высказывался о добропорядочных сотрудниках правоохранительных органов, перечисляет адвокат. Он также говорит, что понятыми по делу выступили «внештатные сотрудники силовых структур», что прокурор не исследовал все документы, а суд ограничил Синицу в праве на защиту.
Также адвокат говорит, что спорный твит могли распространить, например, журналисты, присутствующие сегодня на заседании, и считает, что происходит «избиение его доверителя». Тихонов подчеркивает, что не установлено ни одного подписчика Синицы, который мог бы воспринять твит как призыв — это сделали только двое сотрудников Нацгвардии, «в связи с чем возникает вопрос об их морально-психологическом состоянии».
По словам адвоката Дениса Тихонова, в твите Синицы не установлены признаки экстремизма в соответствии с Шанхайской конвенцией. Он просит приобщить его выступление в письменном виде.
Судья спрашивает: оспаривая заключение амбулаторной экспертизы, согласен ли он с выводами о вменяемости? Согласен, но Синица находился в ограниченном информационном поле, «закрытой единице культурной» — подсудимый работал по 12 часов в день, его твиттер свидетельствует о том, что силовики совершают много преступлений, за которые не несут ответственности, и другая экспертиза могла бы выявить ошибки в его восприятии.
«И так гособвинитель хочет напугать общественность этим твитом», — сетует он.
Дальше юрист говорит про привлечение в качестве обвиняемого, но вдруг судьи подзывают его к себе… Тихонов смеется и говорит коллегам: его знакомили не с теми материалами, которые лежат у судьи.
Выясняется, что в документах разные места совершения преступления и мотивы. «Молодцы!» — говорит он и объявляет, что совершен подлог, и Тихонов отдает себе отчет, заявляя о преступлении.
Адвокаты Сабинин и Динзе кратко поддерживают жалобу, прокурор — нет. Наступает стадия проверки доказательств, в зал приглашают мать Синицы.
Вера Синица появляется в зале.
— Как мы уже ранее поняли из объяснений адвокатов, осужденный — ваш сын, да? — спрашивает судья. Вера Синица отвечает утвердительно, ей разъясняют права и обязанности.
Адвокат Тихонов расспрашивает ее об осмотре телефона. Женщина вспоминает, что общалась с сыном в ватсаппе, после задержания она не заходила сначала в приложение, но увидела, что он был в сети 6 августа.
«Как же так, он был задержан, а в его телефон кто-то входит, — недоумевает женщина. — Я обратилась к защитникам, показала свой телефон, Денис Владимирович осмотрел, мы сфотографировали — на основании этого был составлен акт осмотра. Телефон при мне, можете обозреть».
Тогда адвокат Тихонов просит провести следственный эксперимент и осмотреть телефон. Защитник Динзе тем временем просит Веру Синицу рассказать о сыне.
— Рассказывать всю биографию?
— Нет, дайте характеристику
Вера Евгеньевна рассказывает, что Владислав очень образован, «он как энциклопедия», любит викторины, к матери обращается на «вы» — даже знакомые удивляются, хотя иногда может и на «ты».
Проблем с ним никогда не было, ни одного замечания с детского сада до института — это теплый рассказ любящей матери о сыне. Динзе уточняет: учет в полиции, алкоголь, наркотики — нет, нет и нет, бутылку шампанского с Нового года допить не могут.
В семье три человека: Вера Евгеньевна и двое братьев, отец три года назад умер от онкологического заболевания, в браке они были тридцать лет. Владислав работал старшим финансовым менеджером, что конкретно он делал, мать не знает. О радикальных взглядах по отношению к силовикам она ничего не знает — не контактировал. Синица — очень честный человек, даже мать говорила ему, что иногда надо быть похитрее, а Влад бурно реагировал на несправедливость
— Является вспыльчивым человеком?
— Нет, ну только если несправедливость — может эмоционально среагировать.
О его конфликтах в интернете или в офлайне она ничего не знает, на работе со всеми были хорошие отношения.
У Синицы вопросов к матери нет. Он замечает, что его хобби — журналистика. «Честность — основное качество моей личности, Вера Евгеньевна, скорее всего, это и имела в виду, я не могу проходить мимо несправедливости», — предполагает подсудимый, что имела в виду его мать.
Ее допрос окончен, подсудимый говорит, что еще есть много ходатайств по вопросам компетенции экспертов, но судьи объясняют, что он уже говорит о доводах апелляционной жалобы, так что больше ходатайств по проверке доказательств нет.
Судья напоминает о мере пресечения и спрашивает адвокатов, будет ли рассматриваться это ходатайство — Тихонов предлагает этот вопрос рассмотреть в совещательной комнате, отдельно его обсуждать не нужно.
Прокурор выступает с дополнением: она просит приобщить документы, подтверждающие квалификацию экспертов Наталии Крюковой (диплом кандидата педагогических наук, работавшей в Российском институте культурологии, а также в прошлом учительницы математики) и Александра Тарасова (диплом кандидата наук), свидетельство о регистрации АНО «Центр социокультурных экспертиз».
Сабинин просит перерыв на 10–15 минут, чтобы ознакомиться с запросом прокуратуры об истребовании документов. Прокурор объясняет: она затребовала их через следователя, запрос лежит у него, сейчас она его предоставить не может. Сабинин говорит, что защита может посмотреть его и в ватсаппе. Объявляется перерыв на 15 минут.
После небольшого перерыва участники возвращаются в зал.
Адвокат Сабинин говорит, что считает часть документов, представленных прокурором, ненадлежащим образом оформленными.
Прокурор Зверева в ответ объясняет: следователя нет на рабочем месте; и затем дает судьям какую-то бумагу. Сабинин начинает говорить, что эксперт Крюкова — учитель математики, его прерывают. Он просит приобщать не все документы, адвокаты Тихонов и Динзе его поддерживают, как и Синица.
Сабинин добавляет, что защита не видела документов о квалификации экспертов из института криминалистики ФСБ, его опять прерывают. Судьи удовлетворяют ходатайство частично и приобщают запрос, трудовую книжку Крюковой, аттестационный лист из института, диплом, дипломы Тарасова, выписку из зачетной ведомости, документы на юридическое лицо АНО «Центр социокультурных экспертиз».
Дополнительные соглашения на эксперта Крюкову, приложения к контракту и аттестат судьи не приобщают — бумаги не заверены должным образом.
Судебное следствие объявляется законченным. Стороны переходят к прениям. Первым выступает адвокат Андрей Сабинин.
«Мы решили разделить компетенции и высказаться каждый по своей части, я обращу внимание на те обстоятельства, которые, по нашему мнению, не позволяют считать приговор обоснованным и законным», — начинает он.
Защита считает приговор основанным на двух экспертизах, проведенных по заказу следствия. Как отмечает Сабинин, пленум Верховного суда требовал, чтобы суды квалифицировали действия по статье 282 УК только, если обвиняемый имел цель в возбуждении ненависти, а в случае Синицы нет сведений, указывающих на общественную опасность.
Суды должны устанавливать мотив и умысел обвиняемых, настаивает защитник. «Приверженец ли он экстремистской идеологии, привлекался ли к ответственности — суд должен был установить наличие таких фактов и дать им оценку. Этого сделано не было», — говорит адвокат.
Также, продолжает Сабинин, эксперт Крюкова создала АНО «Центр социокультурных экспертиз» — но любой может сделать то же самое. Она — математик, Тарасов — переводчик, он мог только оценить слово snuff. Адвокат напоминает, что эти же эксперты делали заключение по делу Pussy Riot и ЕСПЧ установил: специалисты явно выходили за рамки своих полномочий и занимались уже юридической квалификацией. То есть следователи не должны были ставить некоторые вопросы перед экспертами, а эксперты — отвечать на них.
Адвокат обещает в третий раз поставить вопрос о допросе эксперта защиты.
Теперь Сабинин говорит, что следователь нарушил процедуру назначения экспертизы, потому что поставил вопросы по лингвистике перед экспертами с образованием по математике и иностранным языкам. Следователь должен был сначала запросить документы о квалификации специалистов и ознакомить с ними защиту, и тогда уже назначать экспертов.
А заключения защиты суд не приобщил. «Ну и что, что они противоречат? Понятно, что одни обвиняют, а другие — защищают», — объясняет адвокат. Что касается «социальной группы», говорит Сабинин, эксперты решили, что угроза применения насилия якобы существовала в отношении социальной группы сотрудников правоохранительных органов и их родных, но такая социальная группа не устанавливалась.
«В одной экспертизе установлено наличие призывов, в другой — некая инструкция, но ни один из экспертов не говорит о социальной группе. Суд, я хотел бы другую фразу сказать, механически подтянул это понятие», — продолжает защитник.
Специалисты, по его мнению, не могут давать ответы на вопросы из другой области знаний — в данном случае, социологической.
«Я понимаю сложности суда и ваши, но мы рассчитываем, что вы дадите объективную оценку. Ваши сложности мы понимаем, потому что ни Конституционный суд…» — говорит Сабинин, но его снова прерывают. Он объясняет, что это оценочное суждение и продолжает: высшие суды не обобщили практику по экстремизму, а мнение авторов широко использующихся методику Кукушкина и Сафонова (как и АНО «Центр социокультурных экспертиз») заключается в том, что соцгруппы рассматриваются только как субъект возможного нарушения прав.
Социальные группы, объединенные по изменяемым признакам, должны быть исключены: родные силовиков — как раз такие, «сегодня родственники, завтра — нет: они не демонстрируют никакого взаимодействия между членами, сплоченностями, единственный признак — родственная связь, поэтому действия Синицы с точки зрения юридической квалификации не могли быть направлены на возбуждение ненависти либо вражды».
Говоря о правовой неопределенности приговора относительно 282-й статьи, Сабинин подчеркивает, что, признавая Синицу виновным в преступлении, которое относится к оценочным категориям, суд не должен ограничиваться ссылкой на соответсвующий признак, а указать доводы — этого в случае Синицы не было.
«Я даже рад, что вы отказали в допросе специалиста Новожиловой и приобщении двух заключений, которые мы пытались приобщить. Потому что по сути это предполагает, что надлежащая юридическая оценка, невзирая на мнения других специалистов, предполагает, что суд в пределах своей юридической компетенции выводы сделает сам и даст определение социальной группе. Либо если суд решит внять моим доводам — а я, естественно заканчиваю, и говорю о том, что поскольку я не вижу состава преступления, — и Синица должен быть оправдан».
На этом сегодняшнее заседание заканчивается. Прения продолжатся завтра в 9:30.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке