Сегодня Московский городской суд начинает рассматривать новое «экстремистское» дело против политика Алексея Навального, а также против бывшего технического директора ютуб-канала «Навальный LIVE» Даниэля Холодного.

Судя по карточке на сайте Мосгорсуда, против Навального возбуждено дело о призывах к экстремизму, создании НКО, посягающей на права граждан, финансировании экстремизма, создании экстремистского сообщества, вовлечении несовершеннолетних в совершение опасных действий и реабилитации нацизма. Даниэля Холодного обвиняют в участии в экстремистской деятельности и ее финансировании.

25 апреля Басманный районный суд Москвы ограничил Навального во времени ознакомления с материалами этого дела. На то, чтобы изучить 196 томов уголовного дела политику дали всего 10 дней.

Дело будет рассматриваться Мосгорсудом на выездном заседании в исправительной колонии №6 во Владимирской области. За несколько дней до первого заседания по делу пресс-служба суда сказала журналистам, что никого не допустят непосредственно в зал на территории исправительной колонии №6, где будет проходить процесс.

В прошлом году, когда рассматривалось уголовное дело о мошенничестве, у журналистов была возможность сдать всю электронную технику и пройти в сам зал заседания с ручкой и блокнотом. В этот раз такой опции не будет — журналисты смогут следить за происходящим только из зала для трансляции.

За полчаса до начала заседания перед колонией столпилось уже несколько десятков журналистов, фотографов и операторов. Через дорогу от колонии за собравшимися наблюдают двое полицейских

Журналисты шутят, что на воротах колонии написано, что запрещено проносить все оборудование, которое у них с собой.

На территории колонии на плацу организован коридор для досмотра журналистов. Их, улыбаясь, терпеливо ждут шестеро сотрудников колонии — все в медицинских масках. В тени дерева рядом лежит служебная собака.

Досмотр идет очень медленно. Первых двух журналистов проверяют уже 10 минут — сотрудники колонии требуют выложить все вещи из всех сумок. Поняв, что очередь не движется, фсиновцы выставили еще один стол для досмотра.

Уже прошедшие досмотр журналисты ждут рядом со столами на солнцепеке. Первых шестерых еще раз проверяют с собакой и ведут внутрь.

«Так-так-так! Уважаемый!» — сотрудник колонии останавливает одного из операторов, который начинает отходить в сторону от зоны, где досматривают журналистов.

Для журналистов собираются организовать трансляцию в явно техническом помещении, которое находится на самом краю колонии. К журналистам подошел представитель пресс-службы Мосгорсуда Вадим Полежаев и сказал, что трансляция будет именно там. Судя по всему, это когда-то была столовая. Сотрудник колонии на вопрос, что тут раньше было ответил: «Я не в курсе».

На вопросы журналистов, можно ли будет пройти непосредственно в зал к Навальному, как это было на аналогичных выездных заседаниях по делу политика в колонии Покрова, Полежаев говорит, что «такого не было», несмотря на возражения журналистов.

Журналистов очень постепенно заводят в зал, где будет проводиться трансляция.

Пресс-секретарь Мосгорсуда Вадим Полежаев вошел и потребовал освободить два места в первом ряду для родителей Алексея Навального. Их не пустили в сам зал заседаний к сыну.

Полежаев также добавил в разговоре с корреспондентом «Медиазоны», что даже его самого не пускают в колонию, чтобы сделать фотографии для пресс-службы.

Родители Навального подошли к общему залу для прессы и, увидев количество журналистов, попросили представителя пресс-службы провести их в небольшой дополнительный зал.

Журналисты все равно направили камеры на вход в общее помещение в ожидании Людмилы и Анатолия Навальных. Родителей политика все же проводили в другое помещение отдельно от всех журналистов.

Включился экран с трансляцией. За столом сидят слева направо адвокат Вадим Кобзев, Алексей Навальный, адвокат Ольга Михайлова, адвокат Светлана Давыдова и Даниэль Холодный.

Навальный сразу просит пустить в зал его родителей. В зале для трансляции очень плохо слышно, что происходит внутри, слов почти не разобрать.

Судья Андрей Суворов обещает рассмотреть вопрос о родителях попозже и просит сначала адвоката Кобзева зачитать его ходатайство. Тот зачитывает ходатайство об отводе. В трансляции с трудом удается расслышать, кого просит отвести защитник, но речь, судя по всему, об отводе самого судьи Суворова.

«Это означает, что судья Суворов…» — слышно начало одного из аргументов Кобзева. Каждый раз, когда он начинает новое предложение, звук начинает звенеть из-за гула в помещения и, возможно, обратной связи микрофона.

Качество звука такое, что позволяет лишь догадываться о том, что имеет в виду говорящий. Это делает практически невозможным подробное освещение процесса Навального.

Навальный выступает в поддержку отвода судьи Суворова. Он вспоминает преподавательскую карьеру судьи Суворова и представляет, как бы студенты того отреагировали на происходящее: «Андрей Александрович, объясните нам, что это такое, когда москвича, "совершившего преступление" в Москве, вместе с другим москвичом судят в другом субъекте Федерации, как это может быть?».

Навальный намекает, что проведение судебного разбирательства в колонии строгого режима — проявление особенного к нему отношения: «Не было дня, чтобы мне не напомнили, что я такой же осужденный, как все. Если я как все — судите меня, как всех».

Политик присоединяется к своим адвокатам и просит судью взять отвод.

Адвокат Даниэля Холодного Светлана Давыдова тоже обращает внимание на то, что нынешнее заседание не похоже на нормальный суд: «Как так получилось, что у суда не получается сделать так, чтобы защита проходила в равных условиях? Получается, что суд несвободен? Что над судом что-то довлеет? Что есть какая-то сила, которая не дает возможность обеспечить свободного прохода?».

Она говорит, что защитники приехали в колонию за полчаса до начала заседания — как на обычное заседание Мосгорсуда. Вместо того, чтобы просто провести их в зал, у адвокатов забрали и проверили все документы, всю технику и вещи.

Даниэля Холодного содержат в помещении, заменяющем следственный изолятор на территории Владимирского централа (тюрьма №2), его привезли в суд оттуда.

Государственный обвинитель Надежда Тихонова в ответ говорит, что суд сам решил, где и как будет проводить заседание. Она считает, что все находятся в равных условиях, так как она тоже проходила досмотр на входе в колонию.

Прокурор не видит оснований для отвода судьи.

Судья Суворов ушел в совещательную комнату — решать, принимать ли ходатайство о своем отводе.

Из-за стены помещения, где журналистам организовали трансляцию, доносятся звуки и запахи кухни.

Судья Суворов читает постановление по ходатайству. Из-за глубокого тембра голоса и торопливой речи его слышно в зале хуже всех. Он отказывается отвести сам себя.

«Я ничего не понял», — смущенно улыбается представитель пресс-службы Мосгорсуда Полежаев. Пока судья был в совещательной комнате, он вместе с журналистами возмущался качеству трансляции и предлагал «писать петицию».

Судья Суворов игнорирует слова Навального по поводу допуска родителей и начинает судебное разбирательство: Навальному и Холодному зачитывают их права.

Навальный снова просит допустить его родителей на открытое судебное заседание и вообще объяснить, почему в зале стоят стулья для слушателей, но они пустые. Навальный ссылается на новость «Медиазоны» про обещания Мосгорсуда. Он напоминает, что год назад в колонию в Покрове пускали слушателей, просто без техники.

Отдельно политика беспокоит качество трансляции, он вспоминает как год назад ее отключали каждый раз при упоминании Путина. «Хотел бы избежать этой дурацкой цензуры из-за которой все нервничают, ругаются», — говорит Навальный.

Разобрать что судья Суворов отвечает Навальному просто невозможно. Журналисты пытаются прислонять ухо вплотную к телевизору, но это не помогает.

В какой-то момент в зале все встают. Но поскольку никто не мог расслышать судью, непонятно, что это: перерыв или он ушел принимать решение по допуску в зал родителей.

Судя по тому, что говорит Навальный, от сотрудника колонии поступили некие сведения, которые не позволяют допустить слушателей в процесс.

То есть решение о недопуске никого в колонию принято на основе некой «информации». Что это за информация, неизвестно, на время обсуждения трансляцию для журналистов отключали.

«Есть основания полагать, что мои родители здесь [что-то устроят]?» — недоумевает Навальный. Ему очевидно, что все это делается для фактического сокрытия процесса, так как «следствие, обвинение и вообще наша власть не желает, чтобы про этот процесс узнали».

Из слов адвоката Михайловой становится ясно, что сейчас в зале обсуждают полное закрытие процесса. Это означает отключение трансляции и полное отсутствие слушателей.

Судя по всему, прокурор Тихонова сказала что-то про безопасность участников процесса, потому что дальше адвокат Михайлова говорит, что та уже находится под госзащитой: «Дополнительная защита в виде закрытия судебного заседания в данном случае нецелесообразна».

«Если процесс закрытый, то защита становится в уязвимом положении, потому что комментировать нельзя журналистам», — продолжает свою речь адвокат Ольга Михайлова.

Она просит оставить рассмотрение хотя бы в текущем формате — через трансляцию, которая никому не угрожает. Михайлова напоминает, что в деле нет никакой государственной тайны, а если потерпевшие (их в деле четверо) попросят о закрытии, то можно закрыть отдельные заседания. Она снова просит пустить в зал хотя бы родителей.

«Уже назначив заседание в колонии вы безопасность усилили. Мы находимся в суперзащищенном помещении. Безопаснее места, чем то, где мы сейчас, не существует», — приводит свои доводы второй защитник Навального Вадим Кобзев.

Адвокат говорит, что дело Навального должно рассматриваться публично, так как очевиден общественный интерес к нему: «Навальный является одним из самых известных россиян в мире!» — на этих словах Кобзева все защитники и подсудимые смеются.

Адвокат Холодного Светлана Давыдова снова возвращается к тому, что от колонии поступила некая «информация», но ее источник неизвестен. Речь о «провокациях, направленных на физическое воздействие», но эти свидетельства, по словам защитницы, ничем не подтверждены.

Более того, из представленного документа даже непонятно, откуда сотрудник получил эту «информацию» — увидел, услышал, ему кто-то рассказал. Обращался ли сотрудник колонии в полицию или СК, также непонятно. Потому что тогда должна быть проверка, а может и уголовное производство, продолжает адвокат.

«По сути взяли просто с потолка», — комментирует Давыдова.

Адвокат Давыдова напоминает, что никого не могут допустить в зал суда без самого тщательного досмотра со стороны сотрудников колонии: «Мне интересно посмотреть на злоумышленника, который мог бы пронести хоть что-то, да еще и при таком количестве сотрудников здесь [что-то попробовать сделать]».

Подсудимый Даниэль Холодный говорит, что от полного закрытия их отделяет только включенная трансляция для журналистов. «Государству очень стыдно, что они за полтора года расследования не смогли собрать ничего», — объясняет он ходатайство прокурора Тихоновой.

Холодный рассказал, что вместе с ним в соседнее здание заходил отряд специальной охраны с полными сумками снаряжения, поэтому безопасность обеспечена на максимальном уровне. Он считает важным, чтобы журналисты могли освещать процесс, за которым следит весь мир.

Прокурор Надежда Тихонова говорит, что «есть не только основания полагать», что кому-то грозит опасность, но и тот факт, что какие-то участники процесса уже находятся под госзащитой. Говорит ли она о себе или о потерпевших по делу, неясно.

Гособвинитель считает, что закрытие заседания никак не повлияет на возможность адвокатов общаться с прессой (на самом деле, в случае закрытия заседания, адвокаты не смогут рассказывать журналистам ничего из того, что было озвучено на судебных заседаниях).

Прокурор Тихонова добавляет, что перечень секретных данных четко определен. Тогда адвокат Михайлова перебивает и снова напоминает, что можно просто закрывать отдельные заседания, а не весь процесс.

Прокурор Тихонова считает, что открытый судебный процесс может представлять угрозу не только для участников, но и для их родственников. У нее нет оснований не доверять информации от офицера ФСИН.

Внезапно экран трансляции просто отключается. Означает ли это, что судья ушел выносить решение по поводу закрытия процесса, или что такое решение уже принято, неясно.

После отключения трансляции окошко в стене помещения, где находится пресса, открылось. Там начали предлагать еду. Несколько журналистов встали в очередь за пирожками и водой.

«Господа, я так понимаю, процесс закрыли», — внезапно говорит представитель пресс-службы Мосгорсуда Вадим Полежаев. В подтверждение его слов трансляция вместо зала переключается на соседнее помещение — там сидят родители Навального. Это означает, что зал в принципе отключился от телеконференции.

Журналисты переспрашивают у Полежаева, точно ли процесс закрыт окончательно. Он идет уточнять.

От Полежаева просят подтверждение и цитату с формулировкой причины закрытия процесса. «Я думаю, что мы об этом узнаем ближе к завтрашнему дню», — говорит представитель пресс-службы Мосгорсуда.

На этих словах телевизор не просто отключают от конференции, а окончательно пропадает сигнал с коммутатора.

С момента отключения трансляции уже прошло два часа. Журналисты все еще не могут добиться от пресс-службы Мосгорсуда ясного ответа, идет ли заседание и в каком режиме.

При этом никто не просит журналистов покинуть колонию, они сидят перед выключенным экраном. В соседней комнате, не выходя, все это время сидят родители Алексея Навального.

Представитель пресс-службы Мосгорсуда Вадим Полежаев вышел к журналистам со словами, что судьей было принято окончательное решение закрыть процесс. Всех журналистов просят покинуть территорию колонии.

Родители Навального выходят из колонии. Журналисты провожают их до машины. Людмила и Анатолий садятся в машину, которая сразу же отъезжает.

Анатолий Иванович на выходе из колонии сказал одну фразу: «Ни стыда, ни совести, ни чести».

Представитель пресс-службы Мосгорсуда Вадим Полежаев подтвердил, что решение о закрытии процесса было принято еще два часа назад, когда в зале для трансляции выключился экран. Все журналисты уже покинули территорию колонии.

Официально рабочий день суда — до 18:00, но к 18:30 из колонии, где проходит выездное заседание Мосгорсуда, никто не вышел. Судя по всему, заседание продолжается. Дожидаться адвокатов недалеко от ИК-6 остались несколько журналистов.

Примерно в восемь часов вечера адвокаты Навального вышли с территории колонии и уехали, не отвечая на вопросы журналистов.