Дело против сопредседателя «Мемориала» Олега Орлова возбудили весной 2023 года. Поводом послужила его антивоенная статья «Им хотелось фашизма. Они его получили». Сам материал на французском языке был опубликован в издании Mediapart, позднее его перевод на русский язык правозащитник разместил у себя в фейсбуке

11 октября Головинский районный суд Москвы приговорил Орлова к штрафу в 150 тысяч рублей. Позднее прокуратура обжаловала приговор, потребовав назначить правозащитнику три года лишения свободы. 14 декабря представители обвинения заявили, что в деле упущен мотив политической и идеологической ненависти. Мосгорсуд согласился и вернул материалы для повторного расследования.

В конце января СК завершил повторное расследование по этому делу и нашел «отягчающее обстоятельство» — по мнению силовиков, сопредседатель «Мемориала» опубликовал антивоенную статью, руководствуясь мотивами вражды «против традиционных российских духовно-нравственных и патриотических ценностей» и ненависти к российским военнослужащим.

В новой экспертизе обвинения говорится, что в тексте Орлова Вооруженные силы России «характеризуются как связанные с геноцидом, убийством людей, уничтожением инфраструктуры, экономики и объектов культуры» и «преступные, направленные против существующего строя или нарушающие существующий порядок». Также в экспертизе говорится, что в тексте Орлова никак не обоснована « необходимость противодействия использованию ВС РФ», зато «содержится отрицание фактов использования ВС РФ в целях поддержания мира и безопасности».

На прошлом заседании Олег Орлов сказал, что не станет вызывать в суд в рамках этого процесса ни одного свидетеля, чтобы не подвергать никого риску — недавно Минюст объявил его «иностранным агентом».

Сам правозащитник тоже не будет давать показания в суде и участвовать в прениях, но он оставил за собой право выступить с последним словом.

«Принимая такое решение, я опираюсь на опыт поведения некоторых правозащитников советской эпохи: Татьяны Великановой, Сергея Ковалева, Александра Подрабинека, Вячеслава Бахмина и других. Они отказывались от участия в заведомо неправосудных судебных процессах», — сказал Олег Орлов на прошлом заседании.

Перед началом заседания Олег Орлов пояснил журналистам, почему решил игнорировать стадию судебного следствия: не допрашивать свидетелей обвинения и не вызывать свидетелей защиты, не участвовать в прениях, а только выступить с последним словом:

— Мы провели прошлый процесс полностью по нормам, как надо проводить хороший состязательный процесс, где мы представляем доказательства, сторона обвинения представляет доказательства. Мы, так сказать, играем по-настоящему.

Ну и что, каков был приговор? Обвинительный. Ну хорошо, обвинительный. Но вы хотя бы то, что мы доказательства приводили, в приговоре обозначьте! Вот говорила сторона защиты, мы это не считаем потому-то и потому-то.

А они половину вообще не упомянули — как будто не было. А про вторую половину показаний свидетелей [защиты] сказали: «Не имеет отношения к предмету доказывания». А вот эти не-свидетели обвинения, они являются, так сказать, основой, на которой строится приговор.

Понимаете, метать бисер, когда это, очевидно, не имеет никакого значения… Ну зачем унижаться-то.

Тогда журналисты попросили его сравнить советскую и российскую судебные системы. «Нынешняя судебная система во многом воспроизводит советскую, а во многом еще более цинична — ну откровенно антиправовой подход. Настолько антиправовые законы, как сейчас действуют… Те, конечно, тоже были антиправовые, но степень цинизма и наплевательства на право сейчас больше. Соответственно правоприменительная практика тоже еще хуже, чем была советская, более циничная», — считает правозащитник.

За несколько минут до начала заседания к залу подошли свидетели обвинения - исполнительный директор «Ветеранов России» Вадим Мироненко и координатор движения Сергей Бохонько.

Вадим Мироненко здоровается за руку с начальником приставов, который, как всегда, в маске и темных очках.

«В этот раз надеетесь победить?» — подходит к Мироненко другой пристав. Тот сразу встает, чтобы продолжить разговор подальше от журналистов и слушателей.

Судья Астахова открывает заседание. Она начинает с того, что сегодня явились свидетели Мироненко и Бохонько, а также эксперты Крюкова и Зуева.

Адвокат Катерина Тертухина заявляет формальное ходатайство по поводу того, что Орлов говорил общими словами на прошлом заседании — что ему непонятно обвинение, так как в материалах не описано конкретно, что он якобы нарушил. На стадии следствия такое же ходатайство уже было заявлено, но следователь его проигнорировал.

Поэтому защита снова просит сторону обвинения, на этот раз уже через суд, разъяснить, в чем состояла «дискредитация» российской армии, к каким конкретным словам возникли претензии.

Сам Орлов, как и в прошлый раз, демонстративно не обращает внимание на происходящее и продолжает читать книгу Кафки «Процесс».

В числе вопросов, которые просит разъяснить адвокат, есть и такой: «Какими системами взглядов и мировоззрений обладает Российская Федерация?». Потому что именно в противоречии этим взглядам обвиняют Орлова.

Государственный обвинитель не возражает против ходатайства и добавляет, что суд только начался, намекая, что возможно Орлову станет понятнее, что происходит, когда будут допрашивать свидетелей.

Судья Астахова сходу отклоняет ходатайство о разъяснении обвинения.

В зал заходит первый свидетель обвинения — исполнительный директор движения «Ветераны России» Вадим Мироненко.

Мироненко, как и на первом суде, рассказывает, что давно знает об Орлове и его «сподвижниках». Он снова рассказывает, что с 1980-х годов следил за «либералами».

Потом он сразу переходит к обществу «Мемориал»: «В моем представлении он всегда нес деструктивную функцию, направленную на разрушение действующего государственного строя в нашей стране: как СССР, так и Российской Федерации». Мироненко называет деятельность правозащитников преступной и призывает принимать меры.

Только после второго вопроса гособвинителя Мироненко переходит к сути обвинения — к статье Орлова. Свидетель отказывается от развернутых комментариев. Но обращает внимание на то, что Орлов читает «Процесс» и предлагает ему начать читать сразу другую книгу Кафки — «В исправительной колонии».

Мироненко подтверждает, что от имени «Ветеранов России» сам обратился в правоохранительные органы по поводу статьи Орлова.

Адвокат Тертухина не задает Мироненко вопросов, но обращает внимание суда на явную неприязнь со стороны свидетеля.

«Какие у меня могут быть вопросы вот к этому человеку. Можно с таким же успехом пригласить любого с улицы человека, чтобы тот давал правовую оценку моим действиям», — говорит Орлов на предложение задать вопросы свидетелю.

Мироненко отвечает: «Вы здесь любите бравировать своей особой ролью в деятельности Буденновска. Мое личное мнение: вы сделали все, чтобы террористы ушли от возмездия. На ваших руках кровь детей и Беслана, и Норд-Оста».

В прошлом процессе свидетели защиты рассказывали, что Орлов был среди тех, кто предложил себя в обмен на заложников Шамиля Басаева в Буденновске — среди заложников были 111 беременных и только родивших женщин. Благодаря таким добровольным заложникам удалось спасти полторы тысячи человек.

Слушатели начинают яростно негодовать и судья Астахова требует воздержаться от высказываний.

В зал заходит второй свидетель — координатор «Ветеранов России» Сергей Бохонько.

Бохонько по сути дела говорит не больше, чем Мироненко. Статью он якобы увидел в журнале, знал, что Орлов работает в «Мемориале». Потом он обратился в СК и Генпрокуратуру.

Допрос свидетеля окончен. Бохонько в отличие от Мироненко не хочет оставаться в зале и уходит.

В зал заходит автор первой экспертизы обвинения — педагог по образованию Наталья Крюкова.

Адвокат Тертухина, как и раньше, спрашивает эксперта Крюкову, есть ли у нее научные публикации именно по лингвистике. Судья Астахова снимает вопрос.

— Может ли учитель математики проводить лингвистическую экспертизу?

— Я не учитель математики, я [просто] математик. Экспертизу со мной проводил Тарасов, который как раз лингвист, — поясняет Крюкова и говорит, что она была привлечена к делу в качестве культуролога.

Защитница просит указать, где в экспертизе написано, какие конкретные методики применялись. «Нету общих каких-то методик, которым все должны следовать. Это большое заблуждение!» — раздражается Крюкова.

— Для чего вам надо перечислять все остальные методы, которые мы использовали?

— Потому что экспертиза должна быть проверяема, — отрезает адвокат Тертухина.

Крюкова подтверждает, что на экспертизу ей дали именно пост Орлова из фейсбука, а не откуда-то еще.

Судья Астахова начинает сама разбираться, какие специальности должны быть у экспертов. И тогда Крюкова внезапно говорит, что сравнивала пост Орлова на русском с французским оригиналом в Mediapart.

«У меня есть сертификат курсов Московского военного округа по французскому языку», — поясняет Крюкова на удивление судьи.

У ее соавтора Тарасова тоже есть специальность «Лингвистическое обеспечение военной деятельности».

Теперь в зал заходит Мария Зуева — автор новой экспертизы, которую следствие заказало после возвращения дела на пересмотр. Это женщина средних лет в фуфайке и брюках в мелкую клетку. Зуева — подполковник полиции, она работает в экспертном центре на Петровке, 38.

Гособвинитель Воробьева снова задает лишь дежурные вопросы о том, какие материалы передавали на экспертизу и всего ли хватило для исследовани. Зуева отвечает: «Скриншоты статьи Олега Орлова».

Адвокат Тертухина сразу уточняет, правда ли, что Зуева по основной специальности проводит фоноскопическую экспертизу — проверяет, кто и что говорил на аудио- и видеозаписях. Научных работ по лингвистике у Зуевой нет, как и ученой степени.

В работе Зуева использовала методическое пособие МВД по лингвистической экспертизе.

Когда адвокат Тертухина просит рассказать в подробностях про детали проведения экспертизы, выясняется, что Зуева в этом исследовании была в роли стажера, а за все отвечала начальник отдела Марина Козлова, которую в суд не вызывали.

Адвокат Тертухина просит Зуеву рассказать подробнее, как она применяла «интерпретацию и обобщение». Та с использованием множества терминов объясняет, что так формулируют выводы.

Тогда Тертухина цитирует профильный учебник, который хорошо известен Зуевой, где сказано, что интерпретировать и обобщать в экспертизах нельзя — это искажение оригинала. Зуева отказывается это комментировать.

Зуева заметно раздражается, когда Тертухина повторно просит объяснить применение логико-грамматических методов. Она говорит, что по сути это просто научное описание того, как надо правильно складывать слова в предложения, чтобы получался стройный вывод.

Судья Астахова спасает Зуеву:

— Вы что-то можете дополнительно ответить на вопрос, который до этого был задан защитником?

— Нет.

Адвокат Тертухина спрашивает Зуеву, почему в экспертизе Путин олицетворяет Вооруженные силы.

— Имеется в виду президент Российской Федерации Путин, который относит себя к числу ньюсмейкеров, то есть персона, находящаяся в центре внимания СМИ и общественности. А также на официальном сайте Министерства обороны Путин назван верховным главнокомандующим Вооруженных сил Российской Федерации. Других высказываний по поводу Путина не представлено в моем исследовании, — обижено отвечает эксперт.

Адвокат замечает, что в экспертизе зачем-то даны определения слов «борьба» и «сражение», которых в тексте Орлова вообще нет. Там есть только похожее слово «война». Эксперт Зуева заметно теряется и путанно объясняет, что пока она раскрывала слово «война», пришлось задействовать и другие термины.

— Откуда вы взяли слово «геноцид»? Его в тексте нет.

— В данном высказывании [Орлова] использованы семы (признаки) о разрушении инфраструктуры и убийствах гражданского населения, которые схожи с термином «геноцид», — поясняет Зуева, зачитав словарное определение слова «геноцид».

Защитница продолжает подробно разбирать каждый вопрос, требуя от эксперта назвать конкретные фрагменты текста, которые та оценивала.

Подполковник Зуева отмахивается от вопроса, по поводу смысла фразы «преступлений, совершаемых нашими войсками в Украине…». Зуева говорит, что это элементарно, слова понятны любому и не требуют дополнительных разъяснений.

«Вооруженные силы по умолчанию используются в целях защиты населения и поддержания мира», — говорит эксперт Зуева по поводу «презумпций» в своем исследовании.

Адвокат Катерина Тертухина настаивает на неточном цитировании текста Орлова. Например, причастие «одержавшая» из текста Орлова в экспертизе анализировалось как глагол «одерживать». «Смысл не меняется», — протестует эксперт.

Судье Астаховой надоедают придирки к терминам и она начинает снимать вопросы защиты один за другим, так как, по версии суда, они повторяются.

«Вы предлагаете эксперту устроить лекцию участникам процесса в области филологии, что не является предметом данного разбирательства», — строго говорит судья Астахова и просит задавать вопросы не про смысл терминов, а про конкретную экспертизу конкретного поста Орлова.

Допрос свидетеля Зуевой окончен.

Судья Астахова подытоживает:

— Вопросы у подсудимого?

— Никаких вопросов к человеку, который не разбирается в том, о чем он рассуждает, у меня нет и не может быть.

На этом обвинение завершило представление доказательств.

Теперь выступает сторона защиты.

Адвокат Тертухина просит исследовать автороведческое заключение эксперта Новожиловой и вызвать в суд старшего следователя лейтенанта Савченко, который вел расследование.

Прокурор Воробьева против вызова следователя в суд, так как тот завершил свою работу и не обязан разъяснять Орлову суть предъявленного обвинения, как настаивает защита.

Судья Астахова соглашается с просьбой защиты исследовать автороведческую экспертизу из материалов дела, но не будет вызывать следователя Савченко в суд.

Помимо этого адвокат Тертухина хочет зачитать в суде рецензии экспертов защиты на исследования обвинения. Все это также звучало в первом суде.

Судья передает адвокату материалы, Тертухина начинает читать рецензию.

Катерина Тертухина начинает зачитывать письменные материалы - защитница ограничивается лишь выводами экспертов, поэтому оглашение проходит быстро.

Зачитав рецензию Ирины Левонтиной на экспертизу следствия, адвокат переходит к автороведческой экспертизе Елены Новожиловой. Там сказано, что экспертизу обвинения невозможно было провести за четыре часа.

После оглашения рецензий адвокат Тертухина просит исключить из дела первую экспертизу обвинения годовой давности.

В частности, она обращает внимание на то, что теперь в деле Орлова новый мотив — «политическая ненависть». А это считается преступлением экстремистской направленности.

Экспертизы по таким делам по закону должны проводиться только в государственных учреждениях, к которым не относится «Центр социокультурных экспертиз» Крюковой и Тарасова, напоминает Тертухина.

Гособвинитель Воробьева кратко отвечает, что все нормы закона при проведении экспертизы были соблюдены.

Судья Астахова сразу же встает на сторону обвинения и отказывает в ходатайстве защиты — экспертиза Тарасова и Крюковой остаются в деле.

Катерина Тертухина просит 30-минутный перерыв для согласования позиции с подзащитным.

Судья объявляет перерыв полчаса.

Адвокат Тертухина после перерыва просит исключить из дела уже новую лингвистическую экспертизу, сделанную в январе. Она перечисляет формальные нарушения при организации исследования: отсутствие прописанного объекта экспертизы, списка участников исследования и так далее.

Речь, например, идет о том, что в материалах экспертизы упоминаются разные ссылки на пост Орлова: одна — с мобильного устройства, другая — со стационарного компьютера. А по закону все ссылки на текст в экспертизе должны быть идентичными.

Прокурор Воробьева, как и раньше, не считает, что были нарушения при проведении экспертизы. Судья Астахова так же быстро отказывается исключать экспертизу.

Теперь адвокат Тертухина просит зачитать в суде правозащитные доклады о положении с правами человека в России:

— Доклад о правовой и административной практике РФ в свете принятых в ОБСЕ обязательств в области человеческого измерения от 22 сентября 2022 года;

— Заключительные замечания Комитета ООН по правам человека по восьмому периодическому докладу РФ;

— Мнение Рабочей группы по произвольным задержаниям Совета по правам человека ООН в отношении Алексея Горинова. В нем тоже отмечаются проблемы ограничения свободы слова;

— Совместное заявление мандатариев в области свободы выражения мнений ООН, Африканской комиссии по правам человека, Межамериканской комиссии по правам человека, а также представителя по вопросам свободы СМИ ОБСЕ.

Гособвинитель Воробьева напоминает, что сейчас судят конкретно Орлова, к которому не имеют отношения эти доклады.

Судья Астахова тем не менее дает возможность Тертухиной зачитать необходимые доклады из материалов дела — это право защиты.

После оглашения докладов адвокат Тертухина просит зачитать резолюцию ООН об агрессии против Украины и другие документы, на основе которых Орлов сформулировал свой пост.

Прокурор Воробьева снова считает, что к делу это не относится. Судья Астахова снова соблюдает право защиты на исследование любых материалов дела.

Тертухина начинает оглашать:

— Резолюция Генассамблеи ООН от 2 марта 2022 года «Об агрессии против Украины»;

— Резолюция Генассамблеи ООН от 24 марта 2022 года «Гуманитарные последствия агрессии против Украины»;

— Резолюция Генассамблеи ООН от 7 апреля 2022 года «Приостановление прав членства РФ в Совете по правам человека»;

— Резолюция Генассамблеи ООН от 12 октября 2022 года «Территориальная целостность Украины: защита принципов, закрепленных в Уставе ООН»;

— Резолюция Генассамблеи ООН от 23 февраля 2023 года «Принципы Устава ООН, лежащие в основе достижения всеобъемлющего, справедливого и прочного мира на Украине»;

— Резолюция Генассамблеи ООН от 25 апреля 2023 «Сотрудничество между ООН и региональными и другими организациями: Сотрудничество между ООН и Советом Европы»;

— Резолюция Генассамблеи ООН от 14 декабря 1974 года «Об определении агрессии».

Судья также, несмотря на протесты прокурора, позволила защите огласить еще два доклада: отчет ОБСЕ, подготовленный Специальной мониторинговой миссией в Украине - «Жертвы среди среди гражданского населения в охваченных конфликтом районах на Востоке Украины» (1 января 2017 — 15 сентября 2020)», а также доклад Дарьи Морозовой, выступающей как уполномоченная по правам человека в так называемой самопровозглашенной ДНР.

Далее будут зачитаны доклад «Мемориала» о работе Орлова на «референдуме» 2014 года в Крыму и другие документы мониторинговой миссии.

В своем протесте прокурор Воробьева добавляет, что не надо в суде зачитывать «документы ликвидированной организации».

Но судья все равно разрешает огласить доклады, так как она «связана» требованиями УПК о праве защиты на исследование материалов дела.

Катерина Тертухина начинает оглашать:

— Доклад ПЦ «Мемориал» «Несостоятельный референдум» — по итогам работы Орлова и Рачинского в Донецкой области в 2014 году;

— Отчет по итогам мониторинговой поездки в Донецкую и Луганскую области Украины;

— Доклад ПЦ «Мемориал» «Между перемирием и войной» по итогам поездок в Донецкую и Луганскую области Украины по обе стороны разграничительной линии;

— Отчет ХПГ о положении гражданского населения в Донецкой и Луганской областях;

— Доклад о ситуации с правами человека в Донецкой и Луганской областях.

После докладов адвокат Тертухина хочет зачитать характеризующие материалы — благодарности и поручительства в поддержку Олега Орлова.

Это характеристики от Оюба Титиева, «Кабардино-Балкарского правозащитного центра», Рязанского, Санкт-Петербургского, Московского отделений «Мемориала», Сахаровского центра, «Московской хельсинкской группы» (МХГ), фонда «Общественный вердикт», организации «Гражданское содействие». Эти материалы уже были оглашены при первом расмотрении дела.

Даже прокурор Воробьева не против оглашения таких материалов, и судья Астахова удовлетворяет ходатайство.

Закончив с характеристиками адвокат Тертухина просит зачитать выступления Владимира Лукина, Светланы Ганнушкиной и других видных правозащитников, а также журналистки Елены Милашиной. Они выступали лично на первом процессе, но Орлов запретил вызывать их вновь. Поэтому адвокат требует зачитать показания по протоколам прошлогодних судебных заседаний.

Прокурор Воробьева подчеркивает, что никто из перечисленных не был очевидцем якобы совершенного преступления.

Судья Астахова быстро проверяет себя по книжечке УПК и на этот раз отказывает: показания были даны в суде, а не на следствии.

На этом защита Орлова закончила представление доказательств.

Прокурор Воробьева просит огласить показания Орлова, данные на предварительном следствии, так как сам подсудимый сейчас отказывается участвовать в суде.

Адвокат Тертухина просит также тогда зачитать и то, что Орлов говорил на прошлом суде.

Судья разрешает огласить только те показания, которые Орлов давал на следствии, но не в суде. «Позицию, которую он занимал в предыдущих судебных разбирательствах, законодатель оглашать не предусмотрел», — констатирует судья Астахова и сама зачитывает показания из материалов дела.

Тогда на следствии Орлов подтвердил, что публиковал «свое личное мнение» и отказался от любых других показаний.

На дополнительном допросе в январе 2024 года Олег Орлов дополнительно сказал, что не понимает, что такое «традиционные ценности», и что он придерживается идеологии соблюдения прав человека. «Свое отношение к СВО я выразил в статье», — добавлял он.

— Показания подтверждаете? — спрашивает судья Астахова.

— Я не отказываюсь ни от одного моего слова когда либо сказанного или написанного! — раздраженно реагирует Орлов.

Государственный обвинитель Воробьева говорит, что готова выступить в прениях уже сейчас.

Адвокат Тертухина просит отложить заседание, чтобы она могла подготовиться к следующей стадии судебного процесса. Она напоминает, что сегодня она впервые услышала показания нового эксперта обвинения — Зуевой, которая готовила новое заключение.

Перед тем, как решить, когда проводить прения, судья Астахова уточнила у прокурора Воробьевой, что уже 16:45, и решила отложить заседание.

Прения состоятся 26 февраля в 12:00. Нельзя исключать, что в этот же день будет вынесен приговор.

Спускаясь с пятого этажа суда Орлов случайно встретился на лестнице с судьей Кострюковой, которая вела прошлый процесс и тепло приветствовал ее: «Здравствуйте, а мы опять здесь».

Выйдя из здания суда, правозащитник ответил на несколько вопросов журналистов.

— Я, собственно, сидел, читал «Процесс». Что там [на заседании] происходило, я, честно сказать, не очень знаю. Краем уха слыхал, по-моему, процесс, который у меня, и процесс, который описан в книге, много имеют общего.

Я так сижу, думаю, сравниваю мой процесс, сравниваю другие политические процессы, которые проходят сейчас один за другим в России… Я думаю, я эти мысли в своем последнем слове более развернуто изложу — о том, как политические процессы в России напоминают «Процесс», написанный Кафкой в его книге. Но это впереди — 26-го, когда у меня будет последнее слово, — сказал Орлов про то, как прошло сегодняшнее заседание.

Когда один из журналистов спросил, что правозащитник думает про свидетеля Мироненко, который обвинил Орлова в потворствовании террористам, тот ответил: «Я любые комментарии этого… Вот не буду давать ему эпитет, чтобы меня не привлекли за оскорбления, но любые те самые слова, которые можно про такого человека сказать — вот я их подразумеваю. А комментировать слова вот этого я не буду».

Напоследок журналисты попросили Орлова прокомментировать свое отношение к гибели Алексея Наавального. «Это страшная трагедия и это страшное преступление, добавить нечего», — с тяжелым вздохом сказал правозащитник.