На предыдущем заседании Мещанского суда по делу Павленского в минувшую пятницу выступили несколько свидетелей. Первым допрашивали директора Центральных научно-реставрационных проектных мастерских, специалисты которых делали экспертное заключение о том, что дверь центрального входа в ФСБ на Лубянке является объектом культурного наследия. Директор Вячеслав Фатин рассказал о поставленных перед экспертами вопросах, а также заявил, что они давали подписку о недопустимости дачи ложного заключения — причем до, а не после проведения экспертизы, как об этом ранее говорили сами допрошенные эксперты.
Когда выяснилось, что в деле имеется документ, согласно которому подписка была дана 23 января 2016 года (после сдачи экспертизы), свидетель Фатин удалился в коридор и принес оттуда документ, датированный декабрем 2015 года, — копию подписки, данной одним из экспертов. Вопреки возражениям адвокатов Павленского Ольги и Дмитрия Динзе суд приобщил этот документ.
Сам Павленский не высказывался в суде ни по одному из вопросов, хотя суд и пытался к нему обращаться. Художник придерживается «регламента молчания».
Еще один допрошенный специалист — начальник одного из отделов Центральных научно-реставрационных проектных мастерских Виктор Дмитриенко, он также отвечал на поставленные перед экспертами вопросы. Он пояснил, что отвечал на вопросы, касающиеся дверных полотен, правда, не имеет понятия о материалах внутри двери, так как разобрать ее экспертам не позволили: «Мы не знаем, что там внутри, никто не знает. Я как эксперт могу догадываться, но никто не знает».
Также в суде дала показания очевидец событий 9 ноября 2015 года — журналист Нигина Бероева. Она рассказала о силовом задержании Павленского и корреспондентов, а также об угрозах со стороны следователей и дознавателей, которые обещали обвинить их в соучастии в террористическом преступлении. Задержание художника и журналистов также было запечатлено камерами видеонаблюдения, запись с которых просмотрели в пятницу в суде.
Кроме того, суд дал слово и приглашенному защитой специалисту — директору реставрационного центра Александру Попову. Он сообщил, что указанная в материалах дела дверь не является объектом охраны, так как правительство Москвы своим постановлением признало таковым лишь фасад здания ФСБ на Лубянке, без «столярки» (окон и дверей). По его словам, дверь не является даже копией той, что была спроектирована архитектором Алексеем Щусевым: «В чертежах Щусева указано, что дверь филенчатая. Там две филенки, обвязка и заполнение. Дверь, которая обгорела, не является филенчатой. Эту дверь стали делать в конце ХХ века в мире, а у нас позже. Это основа, может, и не дерево, которая обклеена дубовым шпоном».
По мнению представителя пострадавшей двери — начальника юридического отдела войсковой части 55002 Дмитрия Казакова — с Павленского следует взыскать 481 465 рублей, потраченных на восстановление двери, соответствующий гражданский иск он заявил в суде.
Судья Елена Гудошникова открывает заседание, ротвейлер тяжело дышит, лежа у двери.
Павленский просит переквалифицировать обвинение на терроризм.
Судья:
— Это ваше ходатайство?
— Это мое требование.
Защита: на усмотрение суда.
Прокурор и представитель потерпевшего против.
Отклоняется.
Адвокат Ольга Динзе заявляет ходатайство о приобщении к делу документа Мосгорнаследия, в котором говорится о порядке реставрации выявленных объектов культурного наследия, и диплома, выданного Павленскому за акцию «Угроза. Горящие двери Лубянки» и «подписанного 120 деятелями искусства».
Подписавшиеся художники сравнивают двери здания ФСБ с вратами ада, настаивают на прекращении преследования акциониста и подтверждают, что «Угроза» была произведением искусства. Несмотря на возражения прокурора, суд приобщает диплом.
Адвокат Дмитрий Динзе заявляет двоих свидетелей — это правозащитники, бывшие советские диссиденты и политзаключенные Григорьянц и Ковалев. Служебную собаку выводят из зала заседаний.
Стороны приступают к допросу Ковалева Сергея Адамовича. Судья разъясняет свидетелю его права, тот просит говорить громче.
— Ваша честь, я должен вас предупредить...
— Ваш год рождения? — перебивает судья.
— 2 марта 1930 года. Я должен предупредить, что мне может потребоваться присесть…
Секретарь приносит Ковалеву стул.
Адвокат Динзе:
— Вам известна акция «Угроза»?
— Я не присутствовал, я видел в печати и слышал от знакомых.
— Как вы к ней относитесь?
— Я мало понимаю в современном искусстве и не могу оценивать, что сделал Петр Андреевич, я вижу в этом некий протест, и он привлекает внимание к системе, к тому, что происходит сейчас в России. Я был (в здании КГБ на Лубянке — МЗ) до своего ареста (в 1974 году — МЗ), и был там в качестве депутата тогда еще Верховного Совета РСФСР, и мы общались с начальством КГБ.
— Как вы относитесь к этому зданию?
— Там не только сидели, но и кончали жизнь многие, бывало. Я думаю, это задние могло стать объектом культурного наследия, если бы не оставалось зданием спецслужб.
— Как вы относитесь к тому, что здание символизирует преемственность ФСБ от КГБ, которые Павленский считает террористическими организациями?
— Я бы относился к этому аккуратно, но то, что она действовала террористическими методами... Что ее основная задача террор… Эта организация — не то, что не гнушается террористическими актами, эта организация имеет целью подавить общественные свободы разными методами. В том числе — и методами террора.
Вопросов к Ковалеву стороны более не имеют. Приглашается второй свидетель защиты, Григорьянц Сергей Иванович, дата рождения — 12 мая 1941 года, с Павленским не знаком. Григорьянц говорит, что считает Павленского великим художником, творчество которого останется в истории.
Ольга Динзе:
— Как вы относитесь к акции «Угроза»?
— Я думаю, что нынешнее заседание суда является очень важным событием для русской жизни. Впервые почти за сто лет встречаются в открытом судебном заседании представитель русского народа, которым является Петр Андреевич Павленский, и недовольные им российские спецслужбы. Да, Хрущев хотел уничтожить КГБ, некоторые были расстреляны, но это были закрытые суды. На сегодня это первый суд, где встречаются чудовищные российские власти и представители русского народа. Ну, еще такое было в начале 1990-х, когда народ хотел разгромить Лубянку и поговорить с сотрудниками. Но от самосуда их спасла машина с подъемным краном, которая снимала памятник Дзержинскому и отвлекала внимание.
Ольга Динзе продолжает допрос Григорьянца.
— Ваше отношение к зданию на Лубянке?
— Ну, какое у меня может быть отношение к этому зданию, если я девять лет провел в советских тюрьмах? Когда я и мои товарищи были освобождены, мы сделали журнал «Гласность». Потом он был разгромлен, а издатель — убит. С ним боролись регулярно. В 1992 году мы поняли, что КГБ борется не только с демократией, но и с ЦК КПСС — для того, чтобы захватить власть в России. Журнал издавался во многих странах, мы провели девять лекций для того, чтобы не дать КГБ захватить власть в России. Потом был убит мой сын. Такие методы у КГБ: убивать сначала сыновей, а потом отцов. Меня несколько раз пытались убить. И в этом принимал участие директор КГБ...
Судья:
— Вынуждена вас прервать.
Динзе:
— Павленский считает, что ФСБ является правопреемником КГБ.
— Ну, понимаете, сотрудники ФСБ постоянно сами это повторяют — что они чекисты, и вспоминают с гордостью террористические акты, совершенные их предшественниками в России. То есть в этом смысле мнение художника общепринято как для русского народа, так и для спецслужб.
Григорьянц демонстрирует суду старые фотографии здания КГБ-ФСБ и рассказывает историю его перестроек и реконструкций. «Поэтому я согласен с Министерством культуры, это исключительный памятник, не имеющий аналогов. Это — памятник уничтожения культуры и русского террора, — резюмирует Григорьянц. — Могу передать суду фотографии».
Судья:
— Вы хотите приобщить к делу фотографии?
Защита:
— Да, мы просим приобщить к делу.
Судья приобщает архивные кадры.
Стороны переходят к прениям. Прокурор зачитывает фабулу обвинения. «Петр Павленский не признал вину, но и не отрицал, держа регламент молчания, а также просил переквалифицировать дело на терроризм». Гособвинитель говорит, что свидетели дали показания, изобличающие Павленского, его вина подтверждается заключениями экспертов и показаниями специалистов, которые подтвердили выводы экспертизы. К показаниями и заключениям Попова суд прошу отнестись критически, подчеркивает прокурор, а показания Ковалева и Григорьянца не относятся к существу дела.
С учетом особо опасного характера преступления прокурор просит наказать Павленского штрафом в размере 2 млн рублей, но с учетом смягчающих (ранее не судим, имеет малолетних детей, отбыл более полугода в СИЗО) обстоятельств сумма может быть сокращена до 1,5 млн рублей.
Представитель потерпевшей стороны со стороной обвинения согласен и просит также взыскать с художника сумму, указанную в гражданском иске — 481 465 рублей.
Ольга Динзе:
— Защита не согласна с обвинением и считает его доводы необоснованными и недоказанными. Защита считает, что дверь, которую поджег Павленский, воссоздана в 2008 году с применением современных технологий и материалов и не является оригинальной дверью по чертежам архитектора Щусева.
Защита настаивает, что проведенная экспертиза не отвечает на вопрос, является ли дверь выявленным объектом культурного наследия.
Адвокат по пунктам анализирует поставленные перед экспертами вопросы.
Ольга Динзе продолжает зачитывать показания экспертов, которые, по мнению защиты, так и не смогли ответить на вопросы о подлинности двери.
Адвокат считает, что экспертиза должна быть признана недопустимым доказательством, так как в ней не указано, при каких обстоятельствах специалисты осмотрели дверь. Защита считает, «что осмотрена могла быть иная дверь». Также Динзе обращает внимание, что реставратор Сухачев был допрошен незаконно, так как он не числится среди экспертов в приобщенной к делу экспертизе. Кроме того, защита отмечает, что в экспертизе нет указаний на адрес двери и использованную литературу.
Адвокат просит суд обратить внимание на предоставленный сегодня защитой ответ из Мосгорнаследия, в котором говорится реставрационные работы на объектах культурного наследия проводятся только с разрешения этого органа, а в 2008 году разрешения на новую дверь «правообладателю, то есть войсковой части №55002» не давалось, о чем было должно быть известно представителю потерпевшей стороны Казакову.
Ольга Динзе просит оправдать своего подзащитного.
Слово берет адвокат Дмитрий Динзе. Он просит признать недопустимым доказательством протокол осмотр места происшествия, который проводился без понятых. Далее защитник напоминает о выемке флеш-карты с видео у свидетеля Бероевой, проведенной без понятых. Кроме того, Динзе просит исключить из числа доказательств протокол осмотра вещественных доказательств, где вещественным доказательством была признана дверь подъезда №1 — адвокат считает, что дверь не была должным образом осмотрена.
Следом Динзе просит признать недопустимым доказательством диски с видеозаписями, так как не были идентифицированы видеокамеры, то есть, говорит адвокат, «нет понятия, были ли эти видеокамеры на самом деле». Номер диска, приобщенного к делу, не соответствует номеру диска, указанному в протоколе, то есть существует как минимум два диска, говорит защитник. Также в протоколе осмотра диска не указаны технические условия, длительность видео и время съемки. «Защита просит обратить внимание, что не были устранены противоречия с адресом места совершения преступления. Также стороной обвинения не доказан умысел Павленского».
Итого, защита считает, что Петр Павленский должен быть полностью оправдан, говорит Дмитрий Динзе. В случае, если суд признает экспертизу поврежденной двери недействительной, Динзе просит вернуть дело на доследование, а подсудимому изменить меру пресечения на подписку о невыезде.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке