Никита Белых был задержан в июне 2016 года в московском ресторане в торговом центре Lotte Plaza. В тот же день пресс-служба Следственного комитета опубликовала фотографии чиновника, сидящего за столом, на котором лежат стопки купюр номиналом в 100 евро, а преставитель ведомства Владимир Маркин заверил, что «у коррупционных преступлений не бывает политического окраса». Губернатора арестовали по обвинению по части 5 статьи 290 УК (получение взятки в особо крупном размере).

Процесс по делу Белых в Пресненском районном суде Москвы начался в сентябре 2017 года. Свою вину в ходе допроса он не признал, назвав произошедшее «банальной провокацией».

Как писала «Медиазона» в подробном тексте о деле экс-губернатора, состоит оно из трех эпизодов получения взяток по 200 тысяч евро. Первый, уверяет следствие, случился в 2014 году — тогда губернатор якобы получил деньги от предпринимателя Альберта Ларицкого, остальные — в 2014 и 2016 годах, от партнера последнего Юрия Зудхаймера. В ходе шестимесячного процесса в суде обвинение пыталось доказать первые два эпизода показаниями свидетелей, а защита указывала на то, что все они находились в зависимом положении от правоохранительных органов и могли оговорить губернатора по указанию силовиков. Лишь третий эпизод — получение 50 тысяч евро в мае и 150 тысяч в июне 2016 года — обвинение подкрепило многочисленными прослушками разговоров Белых и Зудхаймера, где обсуждалась передача неких «документов» и звучала цифра «двести».

Сам подсудимый не отрицал факт получения 50 тысяч евро. Однако, по его словам, они были не взяткой, а пожертвованием на благоустройство города, которые,по просьбе губернатора совершали многие местные бизнесмены. Обвинение же настояло на том, что экс-губернатор брал взятки за покровительство предприятиям НЛК и УК «Лесхоз», подконтрольным сначала Ларицкому, а затем — Зудхаймеру. По версии следствия, он помогал коммерсантам согласовывать приоритетные инвестроекты, закрывал глаза на нарушения и решал проблемы с налоговой.

Судья Татьяна Васюченко огласила приговор 1 февраля 2018 года. Чтение документа заняло девять часов. Подсудимому дали восемь лет строгого режима. При этом его оправдали по эпизоду получения взятки от Ларицкого в 2012 году.

Белых начал жаловаться на состояние здоровья с самого момента заключения под стражу. Последние заседания, в том числе прения, из-за этого проходили в СИЗО «Матросская тишина». Помешало самочувствие подсудимого рассмотреть дело и в апелляционной инстанции — на прошлом заседании в Мосгорсуд пришлось вызвать «скорую помощь»

Заседание начинается почти без опоздания — через полчаса после назначенного времени. Белых будет выступать по видеосвязи — на экране видно, что он одет в серый свитер. Апелляцию рассматривает тройка судей под председательством Анастасии Рыжовой. Гособвинение представляет прокурор Марина Дятлова.

Судья-докладчик говорит, что от нескольких телеканалов поступили просьбы о видеосъемке заседания. Белых не возражает, отмечая, что процесс должен быть открытым. Прокурор называет съемку «нецелесообразной». В результате коллегия разрешает вести съемку и прямую трансляцию только резолютивной части заседания.

У адвоката Грохотова ходатайство. Он напоминает, что в приговоре первой инстанции состояние здоровья Белых было признано смягчающим обстоятельством и говорит, что собрал различные медицинские документы из больниц в СИЗО «Лефортово» и «Матросская тишина», а также обратился к нескольких врачам, в том числе докторам медицинских наук, — судмедэксперту, неврологу и терапевту. Адвокат хочет зачитать их выводы, но судья его прерывает: сначала тройка должна решить, приобщать ли заключение о здоровье подсудимого, а уже затем изучать его.

Белых поддерживает ходатайство защитника. Пока стороны в зале изучают документы, на трансляции слышно, как Белых просит сотрудников СИЗО включить ему вентилятор. Судьи копаются в документах, пытаясь понять, какие из них есть в материалах дела.

— Судебная коллегия, совещаясь на месте… Ой, извините, прокурор! — прерывается судья Неделина, вспомнив о Марине Дятловой.

Дятлова выступает против приобщения прогнозов врачей по поводу здоровья Белых, считая их полученными непроцессуальным путем, а против приобщения выписных эпикризов из больниц не возражает. Она отмечает, что у Белых нет болезней, препятствующих содержанию под стражей.

Судьи удовлетворяют ходатайство Грохотова частично: они приобщают лишь два эпикриза из больницы «Матросской тишины» и адвокатский запрос в СИЗО.

Теперь приобщенные документы исследуются. В эпикризах говорится, что Белых был в больнице в октябре 2017 года и марте 2018 года. Неделина спрашивает, возражает ли Белых против озвучивания его диагнозов. Он не возражает. У Белых диагностированы гипертоническая болезнь 2 степени, сахарный диабет второго типа, остеохондроз, остенический синдром, гонартроз, церебро-воскулярная болезнь, варикоз нижних конечностей и еще несколько заболеваний. В документе говорится, что без должного лечения все эти заболевания будут прогрессировать.

Грохотов хочет огласить «более полную информацию» про состояние здоровья Белых, но судья Неделина говорит, что этого делать не нужно.

Теперь другое ходатайство. Грохотов говорит, что в приговоре была дана оценка обстоятельствам, которые на процессе даже не обсуждались. Он просит суд дополнительно допросить Белых, «буквально несколько вопросов». Судья его прерывает: есть стадия проверки доказательств, и тогда это можно будет сделать. У Дятловой ходатайств нет. Коллегия переходит к судебному следствию.

Рыжова начинает перечислять обстоятельства дела: приговор первой инстанции, данные о мере пресечения и так далее. Белых прерывает ее и просит читать громче.

Судья Рыжова перечисляет доводы адвоката Грохотова из апелляционной жалобы: он настаивает, что встречи, на которой Белых якобы получил от Зудхаймера взятку, не было.

— Адвокат просит вынести обвинительный приговор, — оговорилась судья.

— Какой? Обвинительный? — оживляется Белых.

— Оправдательный, — поправляется судья.

— Ну слава богу.

Аргументы, обозначенные в жалобе Грохотова, аналогичны тем, которые были озвучены защитой в прениях. В частности, Грохотов пишет, что нет доказательств тому, что полученные от Зудхаймера деньги вообще были у Белых; сомневается в словах бизнесмена о происхождении денег, которые были получены то ли из Европы, то ли из Казахстана; настаивает, что Белых не имел отношения к делам НЛК и «Лесхоза» и не решал вопросы с уменьшением количества налоговых проверок; отмечает, что доказательств того, что Белых хотел решить вопрос с котельной, не существует.

Грохотов подчеркивал, что приговор Пресненского суда основывается на показаниях Зудхаймера и «зависимых от него лиц», работавших на его предприятиях. Белых жалобу поддерживает.

Прокурор Дятлова комментирует жалобу: «Нахожу доводы жалобы несостоятельными».

Грохотов снова просит судей разрешить ему задать несколько вопросов Белых. Подсудимый поднимается в клетке и опирается на нее. «Никита Юрьевич, мы с вами изучали приговор, на 348-й странице речь идет о том, что суд считает подтверждением вашей встречи 5 марта 2014 года ваш совместный перелет Киров—Москва с Зудхаймером. Мы этот вопрос в суде не исследовали. Что вам об этом известно?» — говорит адвокат.

Белых объясняет, что речь идет о рейсе авиакомпании «Победа». По его словам, он приезжал на самолет в последний момент, заходил в зал для официальных лиц, а затем последним поднимался на борт. «Это позволяло мне больше времени проводить на работе», — говорит он. По договоренности с «Победой» у Белых всегда было место в первом ряду, так как там больше расстояния для ног. «Я не проходил через самолет, а сразу садился на первый ряд, что исключает возможность общения с кем-либо», — говорит Белых, положив руки на живот. Он удивляется, как в забитом на 98 процентов самолете можно было обсуждать какие-либо «деликатные вопросы».

Теперь Грохотов говорит, что суд оценил режим посещения здания правительства Кировской области. Он просит Белых рассказать, можно ли было пройти в здание тем, кто не работает в администрации, без регистрации в бюро пропусков.

По словам Белых, в правительстве было три категории посетителей: сотрудники администрации (у них были магнитные пропуска), посетители, которые часто посещали правительство (на них выписывали временные пропуска на год, полгода и так далее), и все остальные (на них выписывали разовые пропуска).

— Действительно могла быть ситуация, когда человека заранее в пропуск не заявили. Возможно, была ситуация, когда посетитель звонил в приемную, тогда помощники-секретари просили пропустить человека без пропуска, — рассказывает Белых. — Но это не значит, что такой человек не должен был показать паспорт.

У Грохотова еще вопрос — снова про 5 марта 2014 года. Он говорит, что суд пришел к выводу, что были «какие-то соединения» между Зудхаймером и лицами «с неустановленными номерами».

— Не исключено, что соединения могли быть и с вами, — отмечает Грохотов. — Имели ли вы к ним отношения? Разговаривали с ним по телефону?

Белых говорит, что «это исключено». Время звонков не соответствует графику губернатора: они проходили, когда Белых был на совещаниях, в том числе на выездных. Белых подчеркивает, что во время совещаний никто не пользуется телефоном. В исключительных случаях можно было связаться через приемную, но это касалось звонков из администрации президента или полпредства.

— А помимо 5 марта вы общались с Зудхаймером по телефону? — уточняет судья Ольга Неделина.

— Безусловно, — говорит Белых. — Отдельно конспирировать связь 5 марта никакого смысла нет.

— Почему вы тогда столь категорично утверждаете, что 5 марта не общались с Зудхаймером?

— Потому что в материалах дела есть только два звонка, номера которых неизвестны. Все остальные ко мне не имеют никакого отношения, — очень громко и многословно отвечает он.

Далее Грохотов задает вопросы о патронажным сертификатах и порядке работы налоговой службы с предприятиями Зудхаймера, а также он просит рассказать, отказывался ли Белых когда-то от участия в межведомственной комиссии по поводу налоговой задолженности. Белых говорит, что «такие факты были». Подсудимый практически кричит, эмоционально объясняя, что такое межведомственная комиссия, и как она работает. Следующий вопрос Грохотова судья Неделина снимает. Белых говорит, что все необходимые вопросы он озвучит в прениях.

Судебная коллегия решает рассмотреть жалобу без проверки других доказательств. Дополнений к судебному следствию ни у кого нет. Белых просит небольшой перерыв, чтобы ему оказали медицинскую помощь. Слушателей выводят из зала.

Первым выступает Грохотов. Он говорит, что версия защиты больше согласуется с доказательствами, чем версия обвинения. Адвокат подробно рассказывает об НЛК, «Лесхозе» и инвестпроектах предпориятий. Он многословно объясняет, что правительство Белых в любом случае всячески помогало бы инвестпроектам предприятий Зудхаймера, так как это было выгодно всем, а в случае их неудачи финансовые потери понесла бы в том числе и Кировская область. «Эта работа по большому счету никак не отличалась от работы с другими предприятиями, включенными в список приоритетных инвестиционных проектов», — отмечает Грохотов.

Теперь Грохотов переходит к событиям 5 марта 2014 года. В этот день, по версии суда, «произошла договоренность», которая привела к передаче взяток. Белых категорически отрицает встречу с Зудхаймером в этот день где-либо — с бизнесменом он не виделся ни в своем кабинете, ни в самолете. Все это время Белых слушает своего защитника стоя, оперевшись на столик в клетке для видеосвязи. Время от времени он листает какие-то документы.

Грохотов подробно рассказывает, что в 2014 году Белых встречался с руководителями предприятий Зудхаймера, поскольку у них не было опыта в лесопромышленной сфере. Он ссылается на различные нормативные акты правительства, связанные с выполнением условий инвестпроектов. По его словам, законодательство давало администрации Кировской области и предприятиям право изменить инвестпроект; до середины 2014 года графиков выполнения проектов не было. Грохотов отмечает, что на тот момент законы, связанные с инвестпроектами, были «сырыми».

Грохотов повторяет слова Белых о режиме посещения администрации Кировской области. По его словам, четких доказательств того, что 5 марта 2014 года Зудхаймер приходил в правительство, не представлено. Он ссылается на данные ФСБ, согласно которым Зудхаймер приходил туда только однажды — 15 мая 2014 года. В тот день состоялась встреча, на которой Зудаймер знакомил Белых с руководителями НЛК и УК «Лесхоз», говорит Грохотов.

Теперь Грохотов просит обратить внимание, что Пресненский суд не дал оценку происхождению денег Зудхаймера, которые якобы получил Белых.

— Мы наблюдаем путаницу. Сначала мы наблюдаем, что сначала Зудхаймер полетел в Европу. Потом появляется версия о казахстанском происхождении средств. Появляются документы, которые противоречат показаниям Зудхаймера. Тут выясняется, что у него имеется дочь, она с другой фамилией, она год назад якобы продала квартиру в Казахстане. Странным образом, эти деньги год лежали и ждали, чтобы их привезли [в Россию], — рассуждает Грохотов. Он говорит, что этих денег на самом деле не было вовсе.

Кроме того, он акцентирует внимание на расшифровку разговора Зудхаймера с Белых в Братиславе в конце 2015-го года.

— И обвинение, и суд обходят это обстоятельство, не дают ему оценки, не делают никаких выводов. На мой взгляд, это связано с тем, что эта запись подтверждает позицию защиты и опровергает положения обвинения. Это первая запись встречи Белых и Зудхаймера, которую он произвел, — подчеркивает Грохотов.

Встреча в Братиславе предшествовала встрече в Риге, «она была продолжением того разговора, который был в Братиславе», объясняет Грохотов. Адвокат считает, что нельзя правильно дать оценку рижскому разговору, не понимая содержания беседы в Братиславе.

— Братислава показывает нам многие ключевые вещи. Во-первых, она показывает, откуда появилась тема с налоговой, и в чем она заключалась <…> Этот разговор демонстрирует, что никакой помощи Белых не обещал, никаких финансовых разговоров они не ведут, — объясняет Грохотов. — Никаких условий помощи (с налоговой инспекцией — МЗ) не ставится.

Кроме того, братиславский разговор объясняет серию «странных встреч» Белых и Зудхаймера в кафе в Москве, считает защитник. В одном из разговоров Белых упрекнул Зудхаймера в «использовании залога как механизма давления» на администрацию Кировской области. «Рижский разговор начинается ровно с этой же темы — возвращение залога», — продолжает Грохотов. Зудхаймер сказал, что залоги вернутся, если Альберт Ларицкий вернет кредит банку. Это и побудило Белых «согласиться на встречу в Риге». Далее Грохотов долго объясняет, что для погашения долга перед банком Ларицкий должен был бы выйти из СИЗО.

В итоге адвокат приходит к выводу, что Зудхаймер оговорил Белых. Бизнесмен «ошибочно полагал», что Белых пытается повлиять на изменение меры пресечения Ларицкого. Грохотов просит коллегию «внимательно исследовать» разговор в Братиславе.

Грохотов комментирует наличие «корыстного умысла» в действиях Белых долгим рассказом о связанных с ним благотворительных фондах. По его словам, его стремление развивать благотворительные проекты и образ жизни указывает на отсутствие возможности существования такого мотива. Грохотов отмечает, что в результате обысков у Белых не нашли больших сумм денег или предметов роскоши или данных о дорогостоящих поездках.

— Отсутствуют какие-либо следы тех взяток, которые он якобы получал, — говорит адвокат. По его словам, доказательства в этой части суд оценил неправильно, а показания свидетеля Пыхтеева вовсе не учел.

Далее Грохотов подробно рассказывает о провокации против Белых: «За ее основу были взяты финансовые отношения Белых и Зудхаймера, и перевернуты с ног на голову».

Теперь переходит к Зудхаймеру «как источнику информации и доказательств» — он пересказывает историю отношений Ларицкого и Зудхаймера. Грохотов упоминает, что Зудхаймер заплатил 10 млн долларов за прекращение уголовного дела, которое не было возбуждено.

— Это характеризует Зудхаймера как человека, готового платить взятки, чтобы добиться своих целей, — отмечает защитник. Белых в клетке встает и записывает что-то.

В заключение Грохотов снова говорит о здоровье Белых. Дальнейшее нахождение Белых в условиях решения свободы приведет к значительному ухудшению его состояния.

— Не дай Бог, приведет к летальным последствиям, — грустно говорит адвокат Грохотов. — Сможет ли он дожить до окончания наказания…

— Защитник, ну, не надо такие мрачные прогнозы! — прерывает его одна из судей.

Теперь выступает Белых. Он кричит и прямо смотрит в камеру, оперевшись на клетку. Подсудимый объясняет, что никакого покровительства в отношении НЛК и «Лесхоза» не было, и многословно говорит о сохранении приоритетных инвестпроектов, цитируя приговор и ссылаясь на нормативные акты.

— Не могу не процитировать очередную страницу приговора, а именно страницу 345, — говорит Белых и начинает зачитывать часть о конфликте НЛК, «Лесхоза» и налоговой службы, отмечая, что глава ФНС на суде говорила, что тот на нее никогда не оказывал давления. «Таким образом можно предположить, что у депутатов Законодательного собрания есть влияние на прокуроров, ведь они их согласовывают», — распаляется Белых. Прокурор Дятлова улыбается.

Затем Белых снова зачитывает длинную цитату о из приговора и начинает пространно ее критиковать. После этого он переходит к вопросу котельной — и снова цитата из приговора. Он возмущается выводами суда и говорит, что это «бред».

Теперь он повторяет тезис адвоката Грохотова о том, что показания большинства свидетелей были оценены судом критически — но не показания Зудхаймера и его бизнес-партнера Якубука. Так, Белых не согласен с оценкой показаний Кузнецова, у которого якобы был интерес скрыть недостатки работы правительства.

— Ау, товарищи! К тому времени он уже полтора года в правительстве не работал! — распаляется Белых. То же самое касается показаний свидетеля Ахмадуллина.

— Есть показания Зудхаймера, Якубука и Цуканова, которые одну группу представляют. Но к ним суд не критически относится! — завершает длинный монолог Белых.

Далее он говорит о том, что взятка Зудхаймера «странная», поскольку после нее в 2014 году стало «все хуже» — и перечисляет различные проверки, которые проводились в отношении его активов. При этом Зудхаймер в суде настаивал, что положение компаний наоборот улучшилось.

Затем он переходит к 5 марта 2014 года: «Это все какой-то сюр». Он подчеркивает, что все — помощники, секретари, его график, данные ФСБ — свидетельствует о том, что встречи не было.

— Но есть же показания Зудхаймера! Никаких объективных данных больше. Все условия взятки, по версии следствия, были сформулированы 5 марта. Но 5 марта не было и не могло быть встречи с Зудхаймером! — повышает тон Белых.

Эмоциональное выступление Белых занимает около 45 минут.

После получасового перерыва участники процесса возвращаются в зал. Никита Белых выступает с последним словом. Он поздравляет всех с «великим праздником Победы, который все отмечали вчера». По трансляции он рассказывает, где воевал его дед, и говорит, «что сам праздник символизирует неизбежную победу над злом, ложью и гнусности». «В это я, несмотря ни на что, верю», — с пафосом говорит Белых.

Он рассказыват про «заговор Катилины» и цитирует выражения Цицерона из «Первой речи против Катилины» на латыни — «Quousque tandem abutēre, Catilina, patientia nostra?» (и переводит: «Доколе же ты, [Катилина], будешь злоупотреблять нашим терпением?») и «O tempora! O mores!» (и также затем переводит: «О времена! О нравы!»). По словам Белых, он с сожалением все время вспоминает эти слова.

Затем Белых критикует процесс и суд первой инстанции, который не стал допрашивать свидетелей из Казахстана. Кроме того, он упрекает Эрика Зудхаймера в том, что тот за полгода не нашел время приехать в суд, чтобы дать показания.

— Не могу не затронуть выступление в прениях Марины Георгиевны, — распаляется Белых, говоря о гособвинителе. Белых отмечает, что она спокойным тоном обосновывала вину по эпизоду, по которому суд его в итоге оправдал.

По мнению Белых, говорить о показаниях Зудхаймера как о логичных и последовательных нельзя; бизнесмен все время путался в суммах и названиях. Он подчеркивает, что все это время речь шла о 200 тысячах рублей, а в валюте об этой сумме никто никогда не говорил.

Затем экс-губернатор многословно рассуждает о «коррупционных и иных скандалах» в различных министерствах и ведомствах. «Одни только космодромы чего стоят», — отмечает Белых. По его словам, действия администрации Кировской области по инвестпроектам соответствовали государственным целям России; все решения носили «гласный характер».

— Теперь о главном. Я готов поклясться на Конституции, Библии и на чем угодно: мы не встречались с Зудхаймером 5 марта 2014 года <…> Никаких следов его пребывания [в Кирове] не отмечено, никакого смысла в этой встрече не было. Второе. Отношение к предприятиям Зудхаймера было точно таким же, как и к другим предприятиям, действующим на территории региона — то есть максимальное содействие в предпринимательской деятельности. Третье. Готов поклясться, что когда мы встречались в Риге и обсуждали вопросы благоустройства и подготовки к выборам, имелось в виду именно это. Вы, наверное, помните слова Зигмунда Фрейда: «Иногда сигара — это просто сигара».

Закончив речь про взятки, Белых вновь повторяет, что ему не за чем было связываться с Зудхаймером, так как он не вел роскошный образ жизни, никаких дорогих вещей у него не было. В Европе они встречались лишь потому, что бизнесмен боялся приезжать в Россию. «Не будем больше останавливаться на подвигах комсомольца Зудхаймера, он этого не заслуживает», — говорит Белых.

— За то время, что я нахожусь под стражей, мне неоднократно советовали покаяться. Я думал об этом, времени-то много — думаешь обо всем. Есть старый анекдот, когда муж прибегает домой и говорит: «Ты мне изменяешь». А она ему: «Неправда!». А он ей: «С грузином!». А она отвечает: «Вот это уж точно неправда». Так и у меня, — громко говорит Белых.

Он добавляет, что для него работа была чем-то личным, и он виноват, что уделял ей больше времени, чем семье, детям и друзьям.

Белых считает ироничным, что именно сегодня, после празднования победы над нацистской Германией, рассматривается жалоба на его приговор. Ведь Зудхаймер — гражданин Германии, открыто ненавидящий Россию, говорит подсудимый.

— Моя жена пишет мне стихи в телеграммах. Не в телеграме — там уже, как я понял, не особо попишешь. Сегодня получил со строками: «Верю, что просто будет, верю, что будем мы». Я тоже верю, любимая, — заканчивает Белых.

Судьи удаляются для вынесения решения.

Коллегия судей возвращается в зал. Судья Рыжова читает решение: перечисляет личные данные, обстоятельства дела и приговор суда первой инстанции. Коллегия определила приговор в отношении Белых изменить: исключить из приговора лишение права занимать должности в образовательных структурах. В остальном приговор остается тот же — 8 лет колонии строгого режима.

Белых стоит, сложив руки на груди: «К сожалению, решение мне понятно».