О драке с участием нападающего футбольного клуба «Зенит» Александра Кокорина и полузащитника ФК «Краснодар» Павла Мамаева стало известно 8 октября прошлого года.
По версии следствия, обвиняемые избили водителя ведущей «Первого канала» Виталия Соловчука, а затем — устроили драку в «Кофемании» с директором одного из департаментов Минпромторга Денисом Паком и гендиректором «Центрального научно-исследовательского автомобильного и автомоторного института "НАМИ"» Сергеем Гайсиным. Футболистов задержали через два дня: они явились на допрос после того, как МВД возбудило дело о хулиганстве и сообщило, что объявит подозреваемых в розыск. 11 октября суд отправил их в следственный изолятор, суда они дожидались под арестом. Адвокаты Кокорина обжаловали условия его содержания в ЕСПЧ, но суд не принял жалобу из-за неправильного оформления.
На следствии Кокорин и Мамаев частично признали вину. Предъявленные им обвинения ужесточили: адвокат объяснял, что судебно-медицинские экспертизы признали, что Паку и Соловчуку причинен легкий вред здоровью, поэтому статьи изменили со 116-й на 115-ю статью УК.
Согласно картотеке Пресненского суда, участникам драки предъявлены следующие обвинения:
• Александр Кокорин — причинение легкого вреда здоровью из хулиганских побуждений с применением оружия, причинение легкого вреда здоровью из хулиганских побуждений (пункты а, в части 2 статьи 115 УК, пункт а части 2 статьи 115 УК).
• Павел Мамаев — причинение легкого вреда здоровью из хулиганских побуждений, побои (пункт а части 2 статьи 115 УК, статья 116 УК).
• Александр Протасовицкий — такое же обвинение, как и у Мамаева.
• Кирилл Кокорин — причинение легкого вреда здоровью из хулиганских побуждений с применением оружия, причинение легкого вреда здоровью из хулиганских побуждений, побои (пункты а, в части 2 статьи 115 УК, пункт а части 2 статьи 115 УК, статья 116 УК).
Все четверо также обвиняются по статье о хулиганстве группой лиц (часть 2 статьи 213 УК). Это самая тяжкая из предъявленных им статей, наказание по ней предусматривает до семи лет лишения свободы.
В Пресненском суде собрались несколько десятков журналистов. Пресс-секретарь объяснил им правила поведения и раздал бейджи.
Дело будет рассматривать судья Елена Абрамова. Ранее она отправила на принудительное лечение Бориса Грица, пытавшегося зарезать журналистку «Эха Москвы» Татьяну Фельгенгауэр. Заседание должно было начаться в 12 часов, но задерживается — Абрамова слушала другое дело.
Гособвинение представляет прокурор Светлана Тарасова. Она находится под госзащитой по делу о драке на Хованском кладбище.
Обвиняемых начинают заводить в зал.
Всех обвиняемых завели в зал. Они расселись в клетке на двух скамьях: Павел Мамаев и Кирилл Кокорин — на первом ряду, брат Кирилла и Протасовицкий — на втором.
Все подсудимые в темной одежде, почти все — в вещах от Nike. Мамаев в футболке и кепке с логотипом фирмы, Кокорин — в худи со слоганом Just do it, Кирилл — в черном худи Nike с личным логотипом баскетболиста Леброна Джеймса красного цвета. Протасовицкий надел черную футболку с надписью «Невский» псевдославянским шрифтом с изображением витязя и подписью «Кто к нам с мечом придет...».
В зал входит судья Елена Абрамова, она начинает заседание.
Суд устанавливает личности обвиняемых. Кирилл Кокорин — 19 лет, студент первого курса РАНХиГС. Его брат Александр — 28 лет, игрок петербургского футбольного клуба «Зенит», на иждивении есть ребенок. Следом встает Павел Мамаев — ему 30 лет, женат, двое детей, спортсмен, занимается профессиональным футболом. Последним о себе говорит Протасовицкий — 32 года, разведен, есть ребенок, работает детским тренером по футболу.
Судья Абрамова разъясняет подсудимым их права, отводов ни у кого нет. Адвокат Кокорина Андрей Ромашов заявляет ходатайство «технического свойства»: он обращает внимание на то, что подсудимые — профессиональные спортсмены и не курят, а конвой «ссылается на суд» и содержит их в одном помещении с курящими. Судья принимает к сведению.
Теперь прокурор Светлана Тарасова начинает очень быстро читать обвинительное заключение.
Первым она упоминает Кирилла Кокорина. Версия следствия звучит так: подсудимый в точно не установленном месте вступил в преступный сговор, направленный на умышленное причинение вреда здоровью ранее не знакомых граждан; участники сговора заранее распределили роли. Затем братья Кокорины, Мамаев и Протасовицкий возле стриптиз-клуба «Эгоист», «нарушая общепринятые нормы, желая противопоставить себя окружающим, пренебрегая интересами общества», подошли к ранее не знакомому Виталию Соловчуку, и, в ходе словесного конфликта, нанесли ему не менее двух ударов каждый.
Пострадавший получил закрытую черепно-мозговую травму, кровоподтек спинки носа и другие травмы головы, которые образовались в результате не менее четырех ударных воздействий — это расценивается как легкий вред здоровью. Таким образом, обвиняемые совершили в отношении Соловчука умышленное причинение легкого вреда здоровью из хулиганских побуждений, читает прокурор.
Следующий эпизод — не позднее 8 октября 2018 года Кирилл Кокорин совместно с Мамаевым и Протасовицким в «Кофемании» в присутствии других людей стали производить «действия, противоречащие публичным нормам морали» — кричали, клали ноги на стол, бросали вещи, тем самым демонстрируя свое непристойное поведение. В продолженние преступного умысла, «осознавая нахождение в общественном месте в утреннее время», «используя в качестве предлога обоснованное и корректное замечание Дениса Пака», Александр Кокорин и его брат подошли к ранее незнакомому Паку и, в ходе словесного конфликта, используя деревянный стул, нанесли не менее трех ударов. Кирилл Кокорин нанес один удар в сторону головы, но потерпевший успел подставить левую руку. Следом братья нанесли еще по удару, Пак получил сотрясение мозга.
Затем, «продолжая совместные хулиганские действия», Мамаев и Протасовицкий, «пренебрегая интересами общества», в ходе словесного конфликта, нанесли ранее незнакомому Гайсину не менее двух ударов. Мамаев ударил потерпевшего по голове, Кокорин — тоже по голове, а Протасовицкий схватил Гайсина за шею. Пострадавший получил рану губы от однократного воздействия твердого предмета. Таким образом, все обвиняемые совершили хулиганство, то есть грубое нарушение общественного порядка, с испольованием предметов в качестве оружия. Братья Кокорины, действуя группой лиц по предварительному сговору, причинили Паку легкий вред здоровью. Также Кокорин Кирилл, Мамаев и Протасовицкий совершили в отношении Гайсина побои и иные насильственные действия из хулиганских побуждений.
Судья спрашивает, понятны ли подсудимым обвинения, и признают ли они себя виновными.
Кирилл Кокорин признает вину частично: он не считает себя виновным в хулиганстве и в том, что бил Гайсина; по эпизоду с Паком — признает частично.
Александр Кокорин также не признает вину по хулиганству, не признает нанесение легкого вреда здоровью Соловчуку.
Павел Мамаев не признает предварительный сговор: он подчеркивает, что следствие допросило 61 свидетеля, но ни один из них не рассказал ничего о сговоре. Он признает побои Соловчуку, но не из хулиганских побуждений, отрицает причастность к избиению Пака и Гайсина. «С учетом очных ставок, у [Гайсина] повреждения указаны совершенно в другом месте, нежели как он сказал, куда я нанес ему удар», — подчеркивает футболист.
«Самое важное в нашем деле — предварительный сговор, которого пока ни один свидетель не увидел», — завершает Мамаев.
Александр Протасовицкий не признает предварительный сговор, признает два удара Соловчуку. Он также объясняет, что держал за шею Гайсина, чтобы предотвратить конфликт, и что потерпевший сам подтвердил это на очной ставке.
Встает адвокат Александра Кокорина Андрей Ромашов.
— По первому эпизоду в отношении потерпевшего Соловчука избыточно вменена часть 2 статьи 115, поскольку ее вменение основано только на одном признаке — из хулиганских побуждений. Как мы убедимся в процессе, хулиганских побуждений быть не могло, поскольку эта драка произошла после оскорбления Соловчуком Кокорина Александра. Перед тем, как начался рукопашный конфликт, подсудимые выясняли некоторое время, правильно ли они поняли, что он оскорбил [Александра] словом <нрзб>. В результате Соловчук подтвердил, что ударил Мамаева первым. Какие уж тут хулиганские побуждения.
Был такой журнал «Крокодил»: четверо спортсменов договорились, чтобы нанести повреждения — я этого не понимаю. Как правильно отметил Мамаев, какой предварительный сговор мог быть: Соловчук материализовался у клуба «Эгоист» и тут же ему были причинены повреждения. Так разве бывает?
Относительно эпизода с потерпевшим Паком. Пак оскорбил — я не буду здесь это повторять — всех обвиняемых матерным словом, и еще выразился после этого нецензурно. Мы все увидим на видеозаписи: когда Кокорин взял стул и подошел к столику Пака, согласно движению, он хотел подсесть к Паку — видно, что стул опустился на пол. Потом внезапно после повторного оскорбления последовал удар по спине — не понимаю, почему здесь говорится про удар в голову. У Соловчука сотрясение было установлено врачами, у Пака и этого нет, никаких следов от воздействия.
Относительно хулиганства. Все эти действия, что они себя вели неподобающим образом, мы будем исследовать показания очевидцев. Любое тогда общение можно облечь в хулиганство — его тут и близко не было.
Считаю, что обвинения предъявлены незаконно. Дело можно было расследовать в течение одного месяца, но раздули из этого малозначительного конфликта дело в 20 томах. Давайте разбираться, допрашивать свидетелей.
У адвоката Ромашова ходатайство. Он говорит, что подсудимым не предъявляли видеозаписи происходящего. Обвинитель перебивает адвоката и говорит, что он вводит суд в заблуждение. Ромашов продолжает: он просит исследовать видеозаписи происходящего, в том числе видео с автомобильного регистратора Соловчука, а также записи с камер в «Кофемании», чтобы иметь возможность ставить соответствующие вопросы.
Следом встает адвокат Кирилла Кокорина Вячеслав Барик.
— Я коротко скажу. Что касается эпизода по Соловчуку, очевидно, что действия моего подзащитного носили ответный характер. Видно, что Соловчук первый нанес удар Кириллу, он упал, и только после этого стал принимать действия в отношении Соловчука. Во-вторых, никакого предварительного сговора там нету, все произошло спонтанно, стихийно. Поскольку Кирилл в этой компании оказался, он попал под раздачу, но квалифицировать его действия по предварительному сговору — нелогично и незаконно.
По Паку. На мой взгляд, хулиганства здесь нет. Если так получилось, что у людей разный график, разный режим, кто-то заканчивал день, кто-то начинал, у них разные цели и задачи. Нельзя говорить, что люди пытались помешать другим. Негатив копился, и в результате произошло оскорбление. Кирилл был вынужден как-то отстаивать свою честь, и причинил побои. Ребята просто общались в своей компании, никого не хотели оскорбить, извинялись. Некоторые люди принимают вежливость за слабость, все вылилось в оскорбления и потасовку.
Второе. Одна пощечина едва ли способна причинить черепно-мозговую травму, а что касается побоев Гайсину, ни одного доказательства в деле нет, сам потрепевший говорит, что его Кирилл не бил.
Теперь выступает защитница Александра Протасовицкого, она также не представляется.
— По эпизоду с Соловчуком. [Подзащитный] признает два удара, но он ударил не из хулиганских побуждений. Сам потерпевший говорил, что Протасовицкий развел руками всех, не допуская до него. То есть Протасовицкий защищал его от других.
Что касается статьи о хулиганстве. Всем же понятно еще до начала заседания, что конфликты носили абсолютно спонтанный характер. Не о чем было договариваться: в «Эгоисте» масса свидетелей говорит, что молодые люди вели себя прилично, ушли спокойно. В том, что происходило на улице — к сожалению, действий моего подзащитного нет, но, надеюсь, суду удастся это установить.
Вернемся к «Кофемании». Никакого сговора не может быть при наличии спонтанности конфликта. Когда мы исследуем все материалы дела, [мы поймем, что] там ни один из них не претендовал на нарушение общественного порядка, их взаимоотношения были точечными. Из материалов дела следует, что он якобы нанес удар Гайсину — никакого удара он не наносил, а удерживал Гайсина, чтобы предотвратить эскалацию конфликта. Также неверно вменена статья о побоях, никаких побоев он не совершал.
Такое мое отношение на момент начала процесса. Очень бы хотелось, чтобы мы разобрались: в пяти томах обвинительного заключения все дублируется в отношении каждого подсудимого до запятой. Действия не могут доказываться одним и тем же. Все формулировки изобилуют фантазией следователя.
Теперь очередь адвоката Павла Мамаева Игоря Бушманова.
— Что касается Мамаева, то по первому эпизоду он признает вину частично, не оспаривает факт причинения легкого вреда здоровью, но возражает против квалификации группой лиц по предварительному сговору. Также он оспаривает, что действовал «по незначительному поводу», повод был. В сговор [подсудимые] не вступали с учетом спонтанности, каждый действовал с учетом собственных мотиваций. Действия Мамаева объясняются оскорблениям и первичным ударом в область подбородка, который причинил ему физическую боль, — встает он.
Бушманов кратко проходится по эпизодам уголовного дела: он упоминает, что в «Кофемании» его подзащитный сидел за столом и никаких действий не совершал; конфликт между ним и Гайсиным был спровоцирован действиями потерпевшего. «Удар ладонью правой руки был ответом на первичное силовое воздействие», — подчеркивает защитник. Он также говорит, что в обвинении не конкретизировано, в какую конкретно область головы Гайсина был нанесен удар, и что Мамаев никак не мог причинить указанные повреждения губы.
Суд устанавливает порядок исследования доказательств. Подсудимые дадут показания после допросов потерпевших. Прокурор предлагает сперва допросить потерпевших и свидетелей, исследовать материалы дела, затем — допросить подсудимых.
Адвокат Ромашов просит перед допросом провести исследование вещественных доказательств — дисков с видеозаписями из 16-го тома дела, о которых он говорил ранее. Прокуратура против и настаивает на своем порядке представления доказательств. Судья соглашается с обвинением.
Сегодня в суд пришли свидетели по фамилии Григорян и Бобков. Первым заходит Карен Григорян — это высокий молодой брюнет с щетиной в черном худи с надписью «Лео Месси» на спине. Подсудимые ему знакомы, потерпевшие — нет, видел «один раз в жизни».
Прокурор начинает допрос.
— С кем из подсудимых вы наиболее долго знакомы. С Кокориным Александром?
— В хороших отношениях, лет семь-восемь.
— Как часто вы общаетесь?
— Нормально. Каждый день практически.
— Младшего Кокорина знали?
— Знал хорошо.
— С какого времени?
— Близко начали общаться может лет пять. Друг.
— Мамаев?
— Видел, общаемся, дружеские отношения.
— Протасовицкий?
— Один раз в жизни. 8 октября.
— Теперь к событиям этого дня. Как вы встретились?
— В кафе встретились.
— Кто-то предложил встречу?
— За час Саша, кажется, написал мне, и мы встретились. Это было ближе к ночи. Может, 11 где-то.
— С кем приехали вы?
— Один.
— Столик был уже заказан?
— Не знаю, я приехал, ребята там. Братья Кокорины, Мамаев, Протасовицкий.
— Кто еще был?
— С нами за столом никого, так, подходили ребята. А, еще этот, Куропаткин.
— С ним как давно знакомы?
— Лет шесть, пять.
— Вы прибыли, в каком настроении были подсудимые?
— В хорошем.
— По поводу алкоголя — употребляли? Кто?
— Все.
— Какой?
— Виски.
— Кто-то из людей, что там присутствовали, был ли кто-то, кто вообще не пил? Трезвенники были в компании?
— Нет.
— В столь мужской компании долго вы находились?
— Да, долго.
— Ну вот находились, выпивали, дальше что было?
— Поехали в «Эгоист».
— Девушки были с вами?
— Две, кажется, были, но они там познакомились.
— Имена помните?
— Нет.
Свидетель Григорян продолжает давать показания. Он рассказывает, во что был одет в тот день: «Найковские все вещи». Александр Кокорин был одет в бежевые кроссовки и штаны Louis Vuitton, что-то от Balenciaga. Прокурор усмехается — ей непонятно, почему свидетель помнит такие детали. Кирилл Кокорин был одет в какую-то красную кофту, продолжает свидетель.
— Почему так запомнили одежду Александра Кокорина? — уточняет обвинитель.
— Мне нравится, как он одевается.
Журналисты в зале смеются.
— Во сколько уехали из Secret Room (ночной клуб на Родчельской улице — МЗ)?
— В два часа ночи.
— Кто предложил поехать в «Эгоист»?
— Все вместе встали, поехали.
— А две девушки, они с вами поехали?
— Да.
— На чем вы поехали в «Эгоист»?
— На такси, вроде, или на машине девушки.
— Помните марку автомобиля, на котором Кокорин-младший приехал к «Эгоисту»?
— [Мерседес-бенц] Е-класс.
— Ранее заведение посещали?
— Да.
— Как часто?
— Ну, не так часто, два раза, может, в месяц. (возмущенно) Я за себя, что ли, отвечаю?
— На каком этаже расположен клуб?
— На третьем.
— Кто туда приехал?
— Куропаткин, Протасовицкий, Мамаев, Кокорины и я.
— Что там делали?
— Отдыхали, слушали музыку, пили.
— Пили что?
— Виски.
— Кальян был?
— Был.
— Все виски пили?
— Я за всеми не видел, но вроде.
— Сколько находились там?
— Часа три-четыре.
— Если вы выехали из Secret Room в два ночи, во сколько туда приехали?
— В два-тридцать.
— Какое настроение [в «Эгоисте»] было?
— Хорошее.
Прокурор продолжает допрос свидетеля Григоряна.
— Дальше что было?
— Клуб закрывался, и мы уехали.
— Поскольку вы часто посещаете, до скольки он работает?
— Ну, я могу попутать. Либо до шести, либо до восьми.
— Кто в какой последовательности выходил?
— Я самый последний выходил.
— Выходите — и что видите?
— Все стоят общаются.
— Какая погода была?
— Нормальная. Я бы не сказал, что холодно было. Было светло. Ребята стоят, девочки стоят и две машины. Стоят «Мерседес» Кирилла, седан и джип «Мерседес». Третья машина — таксиста.
— Что происходит [дальше]?
— Мы отошли, с Кириллом общались.
— Где стоит Кокорин-старший?
— Прямо передо мной, в двух метрах.
— Перед ним какая машина?
— Джип «Мерседес».
— И что происходило?
— Ниче, мы стояли, и там разговор на повышенных тонах начался. С водителем.
— А водитель откуда взялся?
— Не знаю, не обращал внимания. Может, он в машине сидел.
— Разговор на повышенных тонах — что это значит?
— Они стояли перед этим джипом. Кричали, разговаривали громко. Водитель что-то кричал.
— Кричал прям?
— Да, зачем вы меня переспрашиваете? Они думали, что [Соловчук] таксист, а водитель им ответил: «Я таких петухов не вожу». И с этого все началось.
Григорян продолжает отвечать на вопросы обвинения.
— Мы подошли поближе, и там — слово за слово — водитель ударил Пашу [Мамаева].
— Вы подошли поближе — на каком расстоянии от лиц, которые разговаривали на повышенных тонах?
— Ну, близко было.
— Людно было на улице?
— Никого не было.
— Кто стоял и разговаривал на повышенных тонах?
— Мамаев, водитель, Кокорин сзади стоял. Протасовицкий был. Кокорин-младший стоял рядом со мной. Я подошел в тот момент, когда водитель ударил его. Они друг на друга кричали, Мамаев спросил: «Ты вообще знаешь людей»?
— Водитель стоит к вам лицом, а Кокорин и Мамаев спиной?
— Да.
— Вы утверждаете, что водитель первым нанес удар Мамаеву?
— Да.
— А кто-то из указанных лиц за лицо или за шею брал рукой водителя?
— Может, Мамаев взял его за куртку или за кофту — я не помню прямо так четко. Паша, кажется, держал его за кофту, говорил, что нельзя так разговаривать с людьми, которых не знаешь.
— В какую часть лица или тела водитель ударил Мамаева?
— Кулаком в область челюсти. Ну, может, пощечина.
— Дальше что происходило?
— Мамаев хотел ударить и не попал.
— Почему?
— Неопытный, наверное.
— А Кокорин?
— Разнять пытался. Дальше водитель побежал.
— Кто за ним побежал?
— Мамаев, Кокорин-младший. В итоге водитель развернулся, толкнул Кирилла, он упал.
— А Мамаев падал?
— Он прыгнул, кажется, поскользнулся, хотел его за ногу поймать.
Мамаев смеется.
— Вот Кирилл упал, водитель что делал?
— Ниче, пытался дальше убежать. Мамаев прыгнул на него — насколько я понял, повалил.
— Прыгнул, чтобы поймать?
— Там, где лестница — не знаю место, «Радиосити», что ли. Водитель упал, и там Мамаев и Кирилл подошли к нему и нанесли ему два удара в область бедра. И мы с Кокориным Александром подбежали, разняли их.
— Мамаев прыгнул, водитель лежал. Кто находится рядом?
— Мамаев и Кокорин-младший.
— Что они делали?
— Ничего, по большому счету, не успели сделать, мы подбежали сразу.
— Телесные повреждения на лице водителя были?
— Нет.
— Видели кровь на его лице, когда он лежал?
— Я не видел.
— Когда подбежали, Кокорин-младший и Мамаев били [водителя]?
— Ногами, может, ударили пару раз в область бедра. В область головы не били.
— Протасовицкий где был?
— Потом подошел, не сразу. Первыми мы с Сашей подбежали, их разнимали.
— А девушки были?
— Имен их не знаю.
— А что они делали?
— Бегали, орали.
— Когда вы разнимали, кто-то из девушек ложился телом, чтобы защитить водителя от ударов?
— Присела рядом с водителем и просила не бить.
— Кокорин-старший девушку не отталкивал?
— Думаю, нет.
— Хорошо-о-о-о, — протягивает прокурор с недоверием.
Обвинение продолжает задавать вопросы свидетелю.
— В момент, когда водитель лежал на земле, он что-то говорил?
— Да вроде нет. Помню, он говорил «Я готов отвечать за свои слова». Постоянно твердил.
— Руки вверх поднимал?
— Потом — да, когда он лежал.
— Вот он лежит, девушка присела, дальше что происходит?
— Все друг друга растащили, он ушел в сторону машины, и там он встретился с Протасовицким.
— Самостоятельно встал и пошел?
— Ну, может, кто-то был, Куропаткин, может, провожал его, не помню точно.
— В это время что делает Кокорин-старший?
— С Мамаевым общается.
— Девушка, которая присела, она где?
— Кажется, с водителем в сторону машины пошла.
— (язвительно) У вас такая избирательная память — что-то хорошо помните, а что-то нет.
— Протасовицкий его два раза ударил. Вот сюда куда-то попал.
Григорян указывает рукой на область шеи и челюсти.
— На этом вроде все, он сел в машину и уехал.
— Вы где находились?
— Там, у себя, шесть метров.
— Кто с вами находился?
— Кокорины, Мамаев, Куропаткин.
— А скажите, вы постоянно смотрели на Протасовицкого и водителя в этот момент?
— Нет. С ребятами общался. Водитель сказал «Я все понял, я все понял», сел в машину и уехал.
— Видели ли вы, чтобы кто-то наносил ногой удары водителю?
— Нет.
— Мамаев наносил ногой?
— Нет.
— Кокорин Кирилл?
— В бедро раза два, может, ударили. Вы про какой момент, у машины? У машины его никто не трогал.
— Кто-то машину, этот «Мерседес» белый, повреждал?
— Куропаткин. Повреждениями я бы это не назвал, легкий удар там.
— Какие повреждения видели?
— Боковое стекло водителя разбито.
— Сколько по времени спрашивали с него за те вещи, которые он сказал?
— Для меня все быстро пролетело.
— Сколько по времени, и кто из людей спрашивал за слово «петух», как вы говорите?
Адвокат Ромашов встает и просит не говорить на уголовном сленге. Прокурор возражает: защитник сам ранее говорил слово «петух». Адвокат отрицает это, хотя на самом деле он произносил это слово.
— Оскорбительное слово, кто за него спрашивал у машины? — продолжает допрос прокурор.
Подсудимые смеются.
— Ну, если Мамаев с ним общался, кто еще мог спрашивать?
— А Кирилл в самом конце был у водителя?
— Все стояли рядом.
— В момент, когда Куропаткин наносил удары по кузову автомобиля, находились ли рядом девушки?
— Одна, кажется, девушка была.
— Потерпевший водитель просил прекратить драку?
— В конце он сказал — «Я все понял, я все понял». Его уже никто не трогал.
— Он хромал?
— Нет.
— Откуда вы знаете? Вы с ним первый день знакомы.
— Нормально ходит человек, руки-ноги — все есть.
Теперь обвинение спрашивает, были ли телесные повреждения на лице у Мамаева. Свидетель говорит, что не видел, и спрашивает: «Как на щеке кровь может быть, там что-то рассечь можно?»
— [Водитель] уезжает, что дальше происходит? — продолжает допрос прокурор.
— Мы постояли, поехали кушать.
— Куда поехали?
— В «Кофеманию» на Никитском.
— Кто поехал?
— Кокорины, Мамаев, Протасовицкий, Куропаткин, девочки.
— Скажите, вот вы как мужчина обращаете внимание на красивых женщин — у них волосы были распущенные или собранные?
— Не помню. Распущенные, может.
— В эту «Кофеманию» как часто заезжаете?
— Я в первый раз был. Решили покушать и поехали в ту сторону.
— Сколько было времени?
— Восемь-девять часов утра.
— Сколько людей находилось в «Кофемании»?
— Нормально, но места были свободные.
— Среди людей были женщины?
— Да.
— Беременные женщины?
— Я не видел, не обращал внимания. В нашей компании точно никого не было.
— Были пожилые люди, дети?
— Нет.
— Сколько залов в «Кофемании»?
— Разделение между залами есть, но что для вас зал? Там просто стояли перегородки в большой комнате.
— В какой зал вы пошли?
— В самый левый, самый дальний.
— Сколько заняли столиков?
— Три столика.
— Там что делали?
— Кушали. Пили.
— Что пили?
— Кто сок пил, кто кофе, кто пиво.
— Музыка в «Кофемании» играет?
— Наша?!
— Вообще музыка играет?
— Я не знаю.
— Как вы вели себя?
— Смеялись, веселились. Смотрели друг на друга, улыбались.
— На том месте, где стоят три столика, кто еще находился?
— Вроде, какой-то мужчина с женщиной сидели.
— Еще кто-то был в этом зале?
— Нет, не было вроде.
— Кто-то танцевал? — спрашивает прокурор свидетеля про события в «Кофемании».
— Не помню. В начале — нет.
— Кто-то с ногами на стулья залезал?
— На данный момент — нет. Как можно прийти и на стул залезть с ногами.
— С Кокориным была та девушка, которая висела на водителе?
— Думаю, да.
— А эта девушка — у них была имитация интимной близости?
— (покачивая головой) Я не знаю, что для вас это значит. Для меня нет ничего необычного.
— Верхом на Кокорина-старшего она садилась?
— Да.
— Целовалась ли девушка, сидя верхом на Кокорине-старшем?
— Вроде да, не помню.
— Спускалась ли указанная девушка под стол, чтобы изобразить имитацию половой ласки?
— Пыталась или нет, я не помню.
— Кто-то из мужчин после того, как девушка встала, присаживался на Кокорина-старшего?
— Да, Куропаткин.
— Кто с Мамаевым сидел?
— Девушка какая-то.
— А она сидела или лежала?
— Сидела.
— Она лежала на нем?
— Вроде, голову на бедро положила.
— А ноги ее где находились?
— На полу. Вы меня спрашиваете так, будто хотите что-то другое выяснить.
— Кто-то из вашей компании когда-либо употреблял наркотические или психотропные вещества?
— Насколько я знаю, нет.
— В вашем присутствии видели ли вы, чтобы кто-либо передавал наркотик?
— Нет.
— Вы не передавали что-либо девушке, которая была с Кокориным-старшим?
— Нет.
— Видели ли вы, чтобы девушка втирала это в десны?
— Я передавал?! — возмущается свидетель.
— В указанной компании вы сидите как? Кто-то поет, кто-то целуется?
— Общаемся, может, на повышенных тонах, громко.
— То есть имитация полового акта — это нормально?
— Кому-то не понравилось — подошел, сделал замечание.
— Так и было, и что дальше получилось?
Адвокат просит сделать замечание прокурору.
— Потом пришел Пак, — продолжает свидетель.
— Ранее знакомы были с ним?
— Нет. Он пришел, сидел и смотрел на нас специально. Может, интересно было.
— Как вел себя Пак? Что он делал, что заказал?
— Сидел, ноутбук открыл и поглядывал на нас. Может, работа, может, еще что-то. Иногда туда, иногда сюда.
— В тот момент, когда пришел Пак и открыл ноутбук, девушка на Кокорине сидела сверху?
— Да.
— В этот момент, когда пришел Пак, на Мамаеве лежала девушка?
— Не помню. Скорее всего [да].
— В этот момент, когда пришел Пак, на Кокорина-старшего мужчина присаживался?
— Да.
— Это сколько времени все продолжалось?
— Ну, час-полтора-два. Я не могу вспомнить.
— И Пак все смотрел?
— Он позже пришел. Минут через 40-50. Я ж не могу запоминать время. А она просто села и встала.
— Он сидит в ноутбуке, поглядывает на вас, дальше что происходит?
— Мы хотели уходить уже. Протасовицкий с Паком посмотрели друг на друга, и Протасовицкий сказал: «Извините пожалуйста, вы очень похожи на Гангам Стайл». А Пак в ответ говорит: вы похожи на кучку... слово начинается на «у» и заканчивается на «ы».
— Перед тем, как это началось, девушка, которая прилегла или присела на водителя и на Кокорина-старшего, она подходила к Паку и ставила ногу на стол?
—Я такого не помню. Но я больше чем на 95 процентов уверен, что этого не было.
Обвинение продолжает допрос свидетеля.
— Кто из Кокориных подошел первый к Паку?
— Кирилл.
— Что делал Пак?
— Сидел.
— Кирилл подошел, и?
— Переспросил: «Как вы нас обозвали?».
— Потом Александр?
— Кирилл подошел, слева подошел Саша. Он подошел со стулом, хотел присесть поговорить.
— А стул где взял?
— С нашего стола взял, не помню.
— А стул опишите, раз он такой известный?
— Пустой стул, просто дерево внутри пустое.
— А вы его поднимали?
— Когда садишься [за стол] и двигаешь [стул], то поднимаешь [его].
— Он был какой, со спинкой или без?
— Со спинкой.
— Цвет какой был?
— Коричневый.
— Правильно я понимаю, что Кокорин-старший подходил со стулом?
Адвокаты и свидетель возмущаются и говорят, что допрашиваемый не помнит, с какого стола Кокорин взял стул.
— В какой момент Кокорин поднял стул?
— Когда Пак повторил, что мы ****** [бараны].
— Как конкретно ударил?
— В область плеча.
— Это как, стулом?
— Сюда ножкой попал.
Свидетель показывает на себе.
— Что Пак делал, вы видели?
— Ничего не делал.
Прокурор вкладывает в рот свидетелю слова о том, что Пака били по голове, но судья ее прерывает: свидетель такого не говорил.
— Насколько я видел, он попал в область плеча — такой скользящий удар. Потом налетели на нас. Человек слева сидел, подошел, официанты подошли разнимать.
— Кокорин-младший в итоге нанес удар Паку?
— Пощечину.
— После удара стулом.
— Да.
— А дальше что было?
— Все подскочили, охранники подошли, все друг друга разняли.
— Пак кому-то удары наносил?
— Нет.
— В какой момент он встал?
— Когда Кирилл ему пощечину дал.
— После ударов Пак что делал?
— Не знаю, мы уже уходить хотели. Мы вернулись за свой стол, попросили счет, рассчитались и ушли. Потом помню Александр Кокорин подошел, сказал, что был неправ, они примирились и ушли.
— Вас кто-то снимал еще?
— Человек стоял и снимал.
— Зачем вы к нему пошли?
— Просто сказать, чтобы не снимал. В интернет будет выкладывать.
— Кто-то из подсудимых требовал от лиц, которые находились в кафе, чтобы те удалили снятые записи с телефонов?
— Нет.
Прокурор задает последние вопросы.
— Кто-то еще к Паку приходил?
— За стол? Вроде, нет.
— Как Пак был один, так он и оставался один за столом?
— Когда уходили, там все стояли, я не знаю.
— Инцидент со стулом и ударом Кокорина-младшего был единичным случаем, или еще была какая-то конфликтная ситуация с Паком?
— Больше ничего не было.
— Кто-либо из числа вашей компании Пака обливал какой-то жидкостью?
— Да, я. Мне не понравилось, что он сказал. Я плеснул соком.
— А вы что пили?
— Сок с варениками.
— А могло это быть виски?
— Ну, могло, но я пил сок.
— А куда попали?
— В область груди.
— То есть в тот момент, когда Кокорин-старший бьет, Кокорин-младший бьет, и вы...
— Ну, не прямо в тот момент, интервал секунд семь.
— А кто-то посуду бил?
— Да, девочка.
— Которая присела на Кокорина?
— Да.
— А в какой момент начала?
— Что-то ей не понравилось. Она в другое место пошла. Примерно две тарелки, что ли, со стола скинула.
— То есть девушка скинула из-за того, что на нее кто-то кричал, две тарелки?
— Да.
— Через какой вход вы выходили?
— Прямо там ведущий. Где сидели, там и вышли.
— Это не был центральный вход?
— Нас не выводили, нам открыли и мы вышли.
— Кто-то полицию вызывал?
— Не знаю.
— Никто из компании ничего не забывал? Ничего не искали?
— Телефон, кажется, но мы нашли его.
На этом у обвинения все.
Теперь вопросы задает адвокат Алесандра Кокорина Андрей Ромашов.
— Начнем с клуба «Эгоист». Вы сказали, что пили виски. Что-то еще пили?
— Колу там.
— Кто что конкретно пил и сколько?
— В основном — виски с колой. Кто-то Red Bull пил.
— А помногу пили?
— Не знаю. Кому-то по-разному кажется.
— Пили для настроения?
— Да.
— Кто-то при выходе из клуба был пьяный?
— Нет. Все контролировали, все понимали, что происходит.
— Относительно конфликта с водителем — вы видели, чтобы Александр Кокорин нанес хотя бы один удар?
— Он, наоборот, разнимал.
— Когда водитель Соловчук лежал, девушка села рядом или на него?
— Я помню, что рядом.
— С какой целью это произошло?
— Может, жалко ей стало его, может, еще чего.
— Водитель Соловчук, когда все закончилось, просил оказать помощь, вызвать скорую?
— Нет.
— Вы говорили, что Соловчук повторял: «Я отвечу за свои слова»...
— «Я таких петухов не вожу».
— А слово «петух», в чем его оскорбительная составляющая?
— Мне не понравилось. Думаю, любому мужчине не понравится.
— Прежде чем произошла потасовка, вы между собой договаривались: «Давай Соловчука побьем»? Может, шептались?
— Нет, такого не было. Сколько раз отдыхали, никогда такого не было.
— То есть потасовка стала результатом провокации, вы считаете?
— Да.
Судья снимает этот вопрос после замечания прокурора.
— Вы по пути из «Эгоиста» в «Кофеманию» участвовали в разговорах о произошедшем?
— Да.
— А кто что говорил?
— Точно не помню. Кто-то говорил, мол, он слишком уверенно говорил, что ответит за свои слова.
— Обсуждался сам факт оскорбления?
— В нашей машине — нет.
— А кто был?
— Я, Кокорин Кирилл, Куропаткин.
— Теперь по второму эпизоду, ресторан «Кофемания». Вы сколько там находились до прихода Пака?
— Может, час, может, два, может, полтора, нормально так.
— Между приходом Пака и причинением ему ударов какой период времени прошел?
— Минут 30.
— Вы уверены, что девушка садилась на Кокорина, когда Пак там был?
— Могу утверждать, что она садилась.
— Относительно Куропаткина?
— Ну, это было.
— Ресторан «Кофемания» вы посетили с какой целью?
— Покушать.
— Алкогольные напитки употребляли?
— Там что-то было — виски, пиво.
— Кто-то из вашей компании выражался нецензурной бранью?
— Насколько я помню, нет.
— Подходил ли кто-либо к столикам других посетителей?
— Нет.
— Вы сообщили, что Пак поглядывал на вас. Он делал какое-то замечание вашей компании первым?
— Нет.
— А кто первый, Пак или Протасовицкий начал разговор?
— Они переглянулись и Протасовицкий не устоял. Не знаю, что тут обидного.
— Перед нанесением удара стулом кто-нибудь из вашей компании договаривался, мол, давайте нанесем удар стулом?
— Нет.
— А как все это произошло, внезапно?
— Внезапно, [потому что] это оскорбило. Это обидно, как минимум, что тебя оскорбили на ровном месте.
— Вы сообщили, что Пак и Кокорин примирились перед уходом и пожали друг другу руки?
— Помню, что примирились и выходили на хорошей ноте.
— Конфликт уже был исчерпан?
— Мы уже просто уходили.
— А кто был первым?
— Александр, я думаю. Куропаткин говорил, что Саша сказал, что был неправ, Пак сказал, что был неправ.
— Кто-то из посетителей участвовал?
— Ну, там были посетители с других столов. Все толкались.
— Касательно имитации полового акта, была она?
— На мой взгляд, просто сел человек, ничего такого.
— Это было демонстрацией для окружающих или личными отношениями?
— Личными.
Встает вторая защитница Александра Кокорина, она не представлялась.
— Вы сказали, что всегда наблюдаете за тем, как одевается Кокорин. Опишите его кроссовки.
— Найковские кроссовки, оранжевый значок, сами бежевые. На фотографии есть, могу показать.
— Ярко выглядят, бросаются в глаза?
— Да.
— Теперь по «Кофемании» — как сидел Кокорин по отношению к Паку?
— Спиной.
— А какое расстояние между столами?
— Метр, может.
— Кто-нибудь делал вам замечание, что вы ведете себя плохо?
— Нет.
— В зале находились сотрудники кафе, официанты, охрана?
— Да.
Слово берет адвокат Вячеслав Барик, он защищает Кирилла Кокорина.
— Что касается эпизода с Соловчуком: водителя и машину вы впервые увидели только когда вышли на улицу?
— Да.
— До этого момента известно, чтобы кто-то из ребят выходил на улицу?
— Не было такого.
— А вам известно, характерно ли для Кирилла, чтобы он наносил побои?
— Нет.
— А что должно было произойти, что могло повлиять?
— Оскорбление его брата. Как любой человек, за старшего брата, чтобы его не тронули, он будет за брата биться.
— Вы сказали, что водитель кричал. Вы для себя как мужчина как оценивали — он спортивного телосложения или физически не представлял угрозы?
— Я был уверен, что да, тем более, такие громкие слова говорить. Человек, который будет бояться, не будет так стоять и говорить: «Я буду отвечать за свои слова».
— Не обсуждалась возможность наличия у него оружия?
— Нет.
— Вы сказали, что произошло нечто, после чего Кирилл упал на землю. Какой частью тела это «нечто» произошло?
— В область груди, кажется, то ли толкнул, то ли ударил.
Кирилл широко улыбается, глядя на свидетеля.
— Вы сказали, что все время были рядом с Кириллом, когда вышли на улицу. Кирилл с кем-то вообще мог договориться?
— Нет.
— А среди тех разговоров, что происходили открыто, была договоренность, чтобы совершать какие-то действия?
— Нет.
— А кто-то говорил Кириллу, что ему делать?
— Нет.
Адвокат Мамаева Игорь Бушманов начинает допрос с драки у «Эгоиста», уточняя несколько деталей. По «Кофемании» Бушманов хочет узнать, где находился Мамаев — он никуда не выходил, в процессе конфликта с Паком футболист оставался на своем месте до удара стулом, потом подошел, объясняет свидетель.
Следом адвокат Барик повторяет несколько вопросов, которые уже задавали другие защитники. Затем он интересуется, насколько была заполнена «Кофемания».
— Процентов на 50-60. Заведение-то хорошее.
— Можно сказать, что вы шумно себя вели?
— Шумно — это что значит, орали там? Такого не было. Ну, громко разговаривали.
— Никто из других посетителей к вашему столику не обращался, вы сказали. Перейдем к моменту появления Пака. Он когда пришел, чем занимался?
— Открыл ноутбук, взял что-то покушать.
— Кто первый вступил в коммуникацию, в какой момент началась беседа Протасовицкого с Паком?
— Я вас умоляю, свидетель дважды отвечал уже, — вмешивается судья.
— Я пытаюсь ему помочь восстановить картину событий.
— Вы поможете ему только тем, что быстрее его отпустите, он очень хочет уйти.
— Вы видели, как пришел мужчина в очках, Гайсин его фамилия? — продолжает допрос адвокат.
— Ну, он пришел, я помню.
— А вы видели, как он в потасовке участие принимал?
— Да, было.
— А Кирилл у вас был в обзоре все это время?
— Да.
Встает защитница Александра Протасовицкого.
— Как можно ответить еще на эти слова [«петухов не вожу»]. Человек точно не был готов как-то загладить, сказать: «Ладно, ребята», — начинает рассуждать свидетель Григорян в ответ на ее вопрос.
На вопрос о том, по какой причине Протасовицкий ударил Соловчука, он говорит: «Мы не спрашивали».
— Кроме Пака кто-то внимательно и пристально наблюдал за тем, как вы шалите? — уточняет она
—Шалим?... — задумывается Григорян. Следом он поясняет, что замечаний им никто не делал.
Далее защитница со свидетелем обсуждают, на что обиделся Пак: «Я не считаю обидным, что тебя с певцом знаменитым сравнивают». Адвокат просит уточнить, что с «мужчиной в очках» — Гайсиным: «Протасовицкий взял его за шею, чтобы как-то успокоить людей».
Григорян добавляет, что агрессию Протасовицкий не проявлял; сам подсудимый стоит в клетке и пожимает плечами.
— Девушка, которая тарелки разбила, она что, провоцировала дальнейший конфликт? С какой целью она разбила тарелки? Похулиганить хотела?
— Мне кажется, ей не понравилось, что кто-то на нее повысил голос.
Судья Елена Абрамова язвит: «У нас свидетель проявляет такую осведомленность, что не могу удержаться».
Она уточняет про фразу Соловчука «я не вожу таких петухов». Свидетель говорит, что эту фразу водитель сказал девушке, она вышла из машины и сказала об этом всем.
— Мы вызвали машину, и она, наверное, подумала, что это водитель. Она села в машину. Она же не знала, что это не такси.
— Когда эта фраза оскорбила?
— Кокорина, Мамаева, нам тоже не понравилась.
— Эта фраза для кого оскорбительна? В ней было обращение к кому-то из вас? Кто ее воспринял оскорблением?
— Получается, Александр Кокорин, раз она ему была направлена.
— Вы ему что предложили?
— Я ничего не предлагал.
— Вы сказали, что водитель первым нанес удар Мамаеву. Почему этот смелый человек потом разворачивается и бежит?
— Он увидел, что все бегут в его сторону. Плюс Мамаев промахнулся.
— Что это за Ричард Куриное сердце такой?
— Не знаю.
— Протасовицкий сравнил Пака с неким певцом... он похож?
«Одно лицо», — смеются адвокаты.
— Внешне очень похож, — отвечает Григорян.
— Ваша реакция могла быть оскорбительной для Пака? Пальцем не стали показывать?
— Нет.
— Сейчас такие певцы бывают, смотря с кем сравнивать...
Вопросы вновь задает прокурор.
— Вы показания свои читали?
— Да
— Все верно было записано, в том числе то, что вы с адвокатом смотрели?
— Видео мы не смотрели, вызвали меня поздно ночью — может быть, что-то не так написали. Я как минимум устал, я не ел... Может, что-то не то сказал.
— Перед тем, как идти сюда, вы с родственниками, защитниками суть показаний обсуждали?
— Нет.
— Вы сказали, что долгое время знаете подсудимых — вы Кокорина судьбой обеспокоены?
— Да.
Адвокаты возражают против этого вопроса, но его не снимают.
— По поводу Кокорина Кирилла также спрошу.
— Да.
Прокурор садится, но говорит, что сейчас будет ходатайство. Защитница Протасовицкого уточняет, сказал ли Соловчук «петуха» или «петухов», Григорян подтверждает про множественное число. Адвокаты поняли, что сейчас будет ходатайство об оглашении показаний, данных на следствии.
Бушманов уточняет, допрашивали ли свидетеля ночью. Тот говорит, что приехал на допрос в четыре ночи, его держали там 16 часов. «Первый час я нормально себя чувствовал, потом уже тяжко было», — жалуется свидетель.
— Кормили вас?
— Нет.
Судья говорит, что свидетель мог уйти с допроса, раз он не был задержан.
Прокурор встает и просит огласить все протоколы допросов в связи с существенными противоречиями. Суд объявляет перерыв на две минуты, слушателей выставляют из зала.
Среди слушателей — жена Мамаева Алана. Жена Александра Кокорина Дарья тоже тут.
Заседание продолжается. Прокурор просит огласить показания Григоряна, так как «свидетель в зале заседания сказал одно, а на предварительном следствии говорил абсолютно другое».
Адвокаты не против оглашения, но говорят, что ошибка в часах не может считаться противоречием. Оставляют на усмотрение суда. Игорь Бушманов напоминает, что защита просила показать перед допросом видеозапись и считает преждевременным изучать протоколы до просмотра. Мамаев просит добавить: «Я там присутствовал, и никаких глобальных разночтений от Карена не увидел. Если у капитана прокуратуры расспрашивать про ее жизнь по минутам, она тоже [не все ответит]. Все четко, я считаю»
Судья удовлетворяет ходатайство. Обвинитель начинает читать с первого протокола.
«Юридическую терминологию понимаю, в услугах адвоката не нуждаюсь», — начинается документ.
Показания свидетеля на следствии представлены так:
Я общался с Кокориным, потом познакомился с Мамаевым. Позвонил Кокорин, сказал, что Мамаев с Куропаткиным на поезде приезжают в Москву. Все встретились в Secret Room.
Я выпил два бокала виски, но нормально ориентировался. Примерно в три часа все вышли и поехали в стриптиз-клуб «Эгоист». Кто что пил, не помню, познакомились с четырьмя молодыми девушками. Находясь в «Эгоисте», решили позавтракать. Я ходил в туалет и вышел позже. Когда я вышел, Мамаев сказал мне, что водитель Мерседеса предложил подвезти одну из девушек, но когда она сказала, что поедет с молодыми людьми, водитель сказал, что «этих петухов не повезет». Мамаев потребовал, чтобы водитель вышел и объяснил, почему он назвал их петухами. Была потасовка, Мамаев ударил, после чего водитель испугавшись нас, стал убегать. Водитель упал, то ли поскользнулся, то ли сбили Мамаев и Кокорин Кирилл. Ему наносили удары, мы подбежали и пытались успокоить. На его лице была кровь, которая текла из носа. Подходя к автомобилю «Мерседес», Александр дважды ударил в область головы и пытался ударить коленом, но промахнулся. Далее Мамаев и Куропаткин наносили удары по машине, водитель просил остановиться и говорил, что автомобиль не его. Все это происходило публично.
8 октября примерно в восемь часов мы с Кокориным, Мамаевым и Александром прибыли в «Кофеманию», где были Кокорин, Куропаткин и девушки. За столом было пиво, пельмени. Зашел мужчина азиатской внешности. В это время Протасовицкий сказал нам всем, что он похож на исполнителя из клипа «Гангнам Стайл». Мы стали обсуждать это между собой. Потом Александр обратился к Паку и сказал ему про сходство во внешности. Пак Денис переспросил, к нему ли он обращается, после чего Кокорин Кирилл подошел к нему и стал разговаривать. Потом Кокорин Александр ударил Пака стулом. Я был раздражен и выплеснул содержимое стакана в Пака. Мамаев ударил неизвестного в очках в лицо. Они все с девушками пошли в сторону отеля Four Seasons, где сняли номер на сутки.
Прокурор продолжает читать. В протоколе второго допроса Григоряну показывают видео от «Эгоиста». Ему говорят, что конфликт начался с того, что водитель назвал их компанию петухами.
На видеозаписи зафиксировано, как Мамаев вырывается от Кокорина и наносит не менее трех ударов водителю. Кокорин Кирилл в прыжке наносит удар ногой в область туловища Соловчука. После этого Кокорин и Мамаев стали бить водителя. Мамаев открывает дверь Мерседеса и наносит неоднократные удары ногой по рулю.
Следом — дополнительный допрос, речь уже о «Кофемании». «Я и Кокорин Александр обнимаемся, нам весело из-за того, что Пак похож на певца. Мы смеялись, сравнивая его с мужчиной из клипа. Пак сидел молча. Так как Кокорин Кирилл не сразу вспомнил упомянутого певца, я показал ему движения руками в стиле танца [из клипа "Гангнам Стайл"]. Кирилл вспомнил танец и стал демонстрировать движения танца».
Следом — протокол допроса от 12 октября. «Когда мы все находились в "Кофемании", именно Протасовицкий сказал нам всем, что Пак похож на певца. Потом обратился к Паку. Потом именно Протас обхватил замком шею мужчины в очках, который оказался Гайсиным».
Следом в протоколе упомянуто видео, на котором Григорян и Кокорин исполняют танец из клипа «Гангнам Стайл». Следом видно, как Мамаев ударил Гайсина, а Протасовицкий обхватил его шею замком.
Прокурор просит показать свидетелю его подписи под каждым листом допроса. Она Подходит с томом к Григоряну, методично показывает ему подписи и приговаривая: «Также подтвердил подпись, также подтвердил подпись».
— Вы подтверждаете показания, данные на следствии? — спрашивает прокурор.
— Да.
— А у меня нету больше вопросов, ваша честь.
Адвокат Ромашов указывает на то, что в показаниях говорится, что к Соловчуку бежал не Кокорин Кирилл, а Кокорин Александр. Григорян вдруг, что на самом деле не понял сути вопроса прокурора.
— На данный момент я дал нормальные показания, тогда я не спал два дня, я же прокручивал что-то [в памяти].
— Согласно протоколу допроса, он проходил два часа. А реально сколько находились?
— У меня есть фотографии как я еду туда, а есть фотография, как я выхожу, там время четко написано.
— Что конкретно из того, что зачитано, вы не подтверждаете? — уточняет судья.
— Да там больше половины того, что как будто не я говорю.
— Вы внимательно читали? — спрашивает защитник Ромашов.
— Так, пробежался глазами. У меня такое чувство, что что-то дописывали за меня.
— Здесь изложено, как будто рассказывает юрист.
— Здесь сто процентов, я так не разговариваю даже.
— Вы свободно рассказали, потом следователь печатал?
— Я рассказывал, он печатал.
— Показал вам и вы подписали?
— Отправили в другой кабинет, я там час просидел, потом подписал все бумаги.
— То есть вас допросили, и вы не подписали?
— Ну да. Мне сказали, будет еще пара вопросов. Я хотел подождать Куропаткина и вместе домой поехать. Я подождал его, подписал все и поехал. В 16-17 часов уехали.
Адвокат Игорь Бушманов просит уточнить, что конкретно он видел в части удара по Соловчуку.
— Все, что я помню — это то, что водитель первый ударил.
— Вы это видели?
— Да. Паша не попал.
— Куда удар пришелся?
— В челюсть, в шею.
— Ваши показания [на следствии] не соответствуют действительности?
— Да.
— Вы показали, что вам некий сотрудник угрожал привлечением к ответственности [во время допроса]. Это кто был?
— Не помню, там много было.
Встает адвокат Вячеслав Барик.
— С учетом того, что вам гособвинитель сегодня помогла детализировать, вспомнить события того дня, какие показания ближе к реальности?
— На данный момент которые показания.
— То есть вы события помните лучше через полгода?
— Мне там сказали про уголовную ответственность.
Судья уточняет, кто проводил воздействие, кто угрожал — ведь ей нужно будет провести проверку. Григорян отвечает: следователь и некая девушка.
— Она мне просто говорит об уголовной ответственности, если не так скажешь что-то. Плюс еще мое состояние — я два дня не спал, а меня гоняют, посиди здесь, посиди там, подпиши. Я не отрицаю, я прочитал, но в слова не вникал, — вспоминает свидетель условия допроса. — Они мне начали говорить: «Ты плеснул [жидкостью в Пака], за это тоже уголовная».
— Фамилию [сотрудника] назовите.
— Пять человек сидят, как я могу знать его фамилию. Я точно помню, что когда он показал мне видео с регистратора машины, он мне сказал — это уголовная за оскорбление водителя машины.
Больше вопросов к свидетелю нет. Его отпускают.
Следующий свидетель — Екатерина Владимировна Бобкова — высокая девушка около 30 лет в обтягивающей водолазке. Подсудимые ей знакомы, неприязненного отношения к ним нет. Потерпевших знает только по фамилиям.
Бобкова рассказывает, что с Кокориным-младшим и Протасовицким познакомилась в тот вечер, а Кокорина-старшего и Мамаева знает лет семь.
Свидетельница рассказывает, что в тот вечер отдыхала в клубе вместе с друзьями и некоей Лолой. Она была за одним столиком, подсудимые — за другим; они подошли поздороваться, и Екатерина с Лолой присоединились к ним. Пили виски с колой.
— «Мерседес» стоял у входа. Водитель сидел в машине. Ребята вызывали такси. Мы стояли, девушка хотела сесть в машину, тут вылетает из машины мужчина, типа, если вы с этими петухами, то петухов я не вожу. Она подумала, что это такси: «Мерседес» же, бывают такие такси. Она вышла раньше, мы вышли следом, — рассказывает свидетель.
— Никто из подсудимых к машине не подходил?
— Не помню. Она выбежала в ужасе, что ребят назвали петухами.
— Это ей показалось оскорбительным?
— А что, это не оскорбительно?
Свидетель продолжает: следом Паша вышел узнать, кого водитель назвал петухами. Потерпевший вышел из машины и начал орать. У него вновь уточнили, кого; он ответил: «Вас!». «Так настырно говорил, — говорит Бобкова. — Согласитесь, я бы за сестру убила».
— А я бы нет, — отвечает прокурор.
— А я бы убила.
— Какие вопросы странные, просто подтасовка. Откуда можно видеть, кто кого ударил. Могу судить только по видео, там же видно, что водитель ударил первым, — не выдерживает свидетель в ответ на очередной вопрос прокурора про драку у клуба «Эгоист».
— Водитель на ваших глазах убегал?
— На его месте я бы убежала. Но он бежал, остановился и повернулся.
— За ним кто-то бежал?
— Наверное, бежали. Он почему-то не давал заднюю и продолжал стоять на своeм. Я расплакалась, и в этот момент меня жалел Саша. Мне стало его [водителя] жалко, дурак-человек, не убежал. Если тебе страшно и ты переживаешь за свою жизнь, то беги. Почему он имеет право обзывать людей? Любой может оскорбить, а в морду я ему дать не могу?
— Вы подошли к водителю?
— Да, легла на него.
— Зачем?
— Чтобы все закончилось.
Свидетельница рассказывает, что помнит, как она шла туда, где была драка, и потерпевший махал руками и упал: «Он упал, я легла на него, ребята отошли. Я с одной стороны сначала подошла, мне сказали: "Пуговка, не лезь". Потом второй раз подошла, легла. [У потерпевшего] кровь была на лице»
— Он что-то говорил?
— Как он может говорить? Человек лежит, у него кровь из носа, что он должен говорить? «Вы такая хорошенькая» или что?
— Когда [водитель] к машине подошeл [после драки], что было? — продолжает допрос прокурор.
— Они начали разговаривать.
— Кто — они?
— Ребята.
— Кто?
— Мамаев, Кокорин Александр и, наверное, другие.
— Что они говорят?
— Они спросили, хочет ли он ответить за свои слова. Он сказал, что не собирается. Драки вроде больше не было, он сел в машину.
— В вашем присутствии машину кто-нибудь бил?
— Не помню. Я, наверное, бегала своe пальто забирала.
— Перед Кокориным-старшим на колени не вставали, не просили пощадить водителя?
— (смеeтся) Нет, такого не помню.
Прокурор продолжает допрос свидетеля.
— Как уехал этот водитель?
— Не помню, это была вспышка огромная, полгода уже прошло.
— После драки вы куда поехали?
— В «Кофеманию». Мы пошли в угол, чтобы никому не мешать, и сели в угол. Мы сидели, не могу сказать, что мы были шумны. Пришeл Пак, сел за столиком рядом. Конечно, все были на эмоциях, но никто вызывающе себя не вел, даже эту тему не поднимали, что произошло до этого.
— Вы к Кокорину испытывали влечение?
— Я лесбиянка, я не испытываю к мужчинам влечения.
— Вы на него сверху садились?
— Садилась.
— Вы целовались, когда на нем сидели?
— Не знаю.
— На колени опускались?
— Голову положила.
— Поступательные движения совершали?
— Нет.
— Когда вы присели сверху, Пак уже был?
— Четко по моментам сказать не могу.
— Помимо вас, кто-то сверху на Кокорина присаживался из мужчин?
— Я не знаю, — свидетельница громко засмеялась.
Она продолжает: Пак сидел с недовольным лицом, при этом обвиняемые ему не мешали — они «просто встали, встали и стали петь песенку "Гангнам Стайл"». Следом потерпевший встал, закрыл ноутбук и спросил, над ним ли смеются. Протасовицкий ответил: «Вы простите, но похожи на певца».
— «А вы похожи на кучку ****** [баранов]», — процитировала Пака свидетельница. Следом, говорит она, Александр Кокорин встал и спросил, кого он назвал ******* [баранами].
Судья просит свидетельницу не выражаться в зале — по подсчетам корреспондента «Медиазоны», она произнесла слово ****** [бараны] и его производные около семи раз.
— Мне кажется, это все очень странно, вам самим не кажется? — вдруг обращается к судье Бобкова.
Затем она продолжает: Кокорин ударил Пака стулом, куда — не видела.
— Пак сидел, Саша хотел к нему сесть рядом. Само собой, ребята все встали, они пытались Сашу убрать.
— Правильно понимаю, что весь вечер Сашу пытаются от кого-то отвести?
— Почему? В первой драке он не участвовал.
— Посуду кто-то бил? — продолжает допрос прокурор.
— Я. Психанула. С детства не люблю, когда на меня кричат. Я потом в «Кофеманию» пришла, сказала, что могу оплатить.
— Вам кто-то что-то передавал, что вы втирали в десны?
— Я наркотики не употребляю, я и так слишком волшебна.
— Я не сказала «наркотики».
— Я живу в XXI веке и понимаю, что в десны втирают.
Бобкова жалуется, что следователь орал на нее, не пускал адвоката и говорил: «Вот кого сажать надо».
— Сначала он сделал очень нехороший протокол, пытался подсунуть какую-то не ту информацию, чего я не говорила. Если бы не адвокат, я бы черт знает что там наговорила, — сетует свидетель.
— Как можете Кокорина охарактеризовать?
— Святоша. Мы четыре года не виделись.
— Взрывной?
— Ангелочек. Добрый мальчик, отзывчивый.
— Вы переживаете за него?
— Ну а как не переживать. Но это не влияет на то, что я говорю правду. Мне нечего скрывать.
У прокурора больше вопросов нет.
Теперь вопросы задает адвокат Ромашов. Бобкова отвечает ему, что между обвиняемыми и потерпевшими была «обычная уличная драка, такие я вижу каждый день».
Адвокаты расспрашивают ее, мог ли Пак пересесть. Она говорит, что «Кофемания» была полупустой.
— У него было очень недоброе лицо, он был недобро настроен. Когда он ноутбуком хлопнул, у меня было ощущение, что искры из глаз полетят.
Адвокат Барик уточняет, бил ли Соловчук Кирилла, когда остановился после того, как убегал. Да, подтверждает она, и утверждает, что у Кирилла была разбита губа.
Судья спрашивает, кого конкретно оскорбил Соловчук.
— Ребят.
— То есть не конкретного человека?
— Я не знаю. Можно я скажу, что я не знаю?
— Вы сами видели, кто наносил удары Соловчуку и чем?
— Не знаю.
— В потасовке кто участвовал?
— Саша не Кокорин, Паша и Кирилл.
— Кто против них был?
— Водитель. Изначально было так, что с ним не все начали драться. С ним пошел разбираться Паша Мамаев. Водитель ударил Пашу, подлетели остальные ребята, они стали защищать Пашу — он же маленький. Он же обозвал, Паша подошел спрашивать, тот ударил Пашу, Паша ударил его, подбежали остальные, а кто что там делал, я не знаю.
Прокурор просит огласить показания из-за противоречий. Мамаев против: он отмечает, что они уже полгода сидят, и, если прокурор так дальше будет подходить, то полгода еще просидят: «Или, может, ей читать нравится, я не знаю». Суд ходатайство удовлетворяет.
Подсудимые просят посмотреть видеозапись допросов — они записывались на видео. Судья отвечает: в протоколе это не указано, и просит их прекратить. «Мы уже полгода прекращаем», — бурчит Мамаев.
Прокурор начинает читать показания. Там говорится, что в клубе Бобкова пила виски с яблочным соком, встретила знакомых футболистов. В семь утра решили поехать перекусить. На улице Мамаев спрашивал, кого Соловчук назвал петухом. Кто кого первым ударил, свидетель не знала, она спросила одну из девушек, что случилось; та ответила, что мужчина сказал, что никуда ее не повезет, потому что она с этими петухами.
— Я такого не говорила, — пытается прервать прокурора Бобкова. Та продолжает читать ее показания: подбежала к мужчине в пальто, кто-то обнял и увел в машину, дальше поехали в «Кофеманию». За соседним столом сидел мужчина, он через какое-то время сделал нам замечание, что мы громко себя ведем. На это ему сказали, что он похож на певца из клипа «Гангнам Стайл».
В протоколе также упоминается, что она, чтобы успокоить какого-то мужчину, вылила на него виски с соком.
«Я стала кричать: "Хватит, прекратите", чтобы предотвратить избиение Соловчука. В этот момент меня кто-то взял за волосы и оттащил. Я подошла с другого бока и легла на Соловчука», — говорится в других показаниях Бобковой о драке возле «Эгоиста».
В протоколе допроса также упоминается, что свидетель била в «Кофемании» посуду, так как не могла найти свой телефон.
— Вы показания подтверждаете?
— У меня нет в лексиконе слова «избиение», я его не употребляла. Следующие показания были более осознанные.
— Вы показания подписывали?
— Да.
Прокурор снова просит показать свидетельнице подписи. Та спрашивает, зачем, она ведь подтвердила, что подписывала.
— Давайте посмотрим, мало ли за вас кто-нибудь сделал, — язвит обвинитель.
Свидетельница утверждает, что несколько протоколов подписывала не она.
Адвокат Кокорина Андрей Ромашов спрашивает, как следователь показывал видео драки — с диска или нет? Бобкова говорит, что он открывал различные папки на компьютере и запускал.
— Следователь на меня кричал: «Ну ты же видишь! Ты что, слепая?» Они с адвокатом Стародубовым разговаривали, что вместе учились еще. Следователь еще говорил, что ты можешь быть посажена на 15 суток за то, что ты хулиганка. А еще спрашивал, что я употребляла, угрожал на анализ отвезти <...> У него было отношение, что я собака какая-то и должна сидеть лаять. Я лаять не стала, — говорит Бобкова.
Судья Абрамова уточняет у свидетеля, что не так с показаниями. Та отвечает, что следователь давил на нее при первом допросе.
Больше вопросов к Бобковой нет, ее отпускают.
Уже после того, как Бобкова выходит, адвокат Ромашов замечает, что непонятно, какие видеозаписи показывали ей во время допроса: никаких пометок на дисках о том, что они вскрывались для демонстрации свидетелю, нет.
Прокурор говорит, что у нее есть еще свидетель, устанавливают его явку. Кто-то из защитников просит разумно подходить к использованию сил.
— Сегодня первое заседание, а в следующий раз обязательно подойдём разумно — говорит судья.
Всех выводят из зала.
Входит свидетель Игорь Краснов. Ни подсудимые, ни потерпевшие ему лично не знакомы. Прокурор просит его рассказать о том, что он видел.
— Я пришел в «Кофеманию» позавтракать, увидел столик в углу, сел за него, — начинает мужчина.
Вскоре Краснов понял, что находится рядом с «конфликтной ситуацией»: справа от него сидел Денис Пак, дальше — шумная компания, и у них был конфликт на повышенных тонах. Мимо свидетеля прошел молодой человек, которого он позже узнал как Кирилла Кокорина; тот переспросил, кого Пак назвал нецензурным словом.
Пак продолжил беседу на повышенных тонах. Подтянулся Александр Кокорин и после перепалки нанес Паку удар стулом. Куда пришелся удар, свидетель не видел, но ему показалось, что по касательной. Дальше от Кирилла Кокорина последовал удар рукой, после чего Пак поднялся на ноги, и, если до этого он конфликтно общался с Кокориными, было видно, что он испугался и пытается конфликт погасить.
— Я понял, что не смогу нормально позавтракать и пересел. Я подошел к девушке; впоследствии я узнал, что это Бобкова. Она сказала, что помощь не нужна. Я сказал ей, что это закончится плохо, потому что все снимают на мобильные телефоны. Она ответила: «Как запишут, так и сотрут». Я пересел, — говорит Краснов.
Краснов продолжает давать показания.
— Впоследствии к моему столику подходил Кирилл Кокорин и требовал удалить видео в достаточно враждебной агрессивной манере, но я его не снимал. Какой-то себе угрозы я не получал и не ощущал, — продолжает свидетель. Он говорит, что ему показалось, что футболисты были в состоянии алкогольного опьянения, но кто и что пил, он сказать не может.
— В чем выражалась агрессия? — уточняет прокурор.
— Была перепалка с Паком. Я не слышал, но обмен шел с двух сторон, Пак отвечал в такой же громкой манере.
— Сколько в кафе находилось людей?
— Там всегда много народу, это десятки людей в любом случае. Были женщины, были мужчины, в основном в деловых костюмах — люди пришли перед работой позавтракать.
— Существовала ли опасность нахождения в кафе?
— Физически я не чувствовал опасности. Мне было неприятно, что компания ведeт себя вызывающе, но опасности не чувствовал.
Свидетель объясняет, что пересел, потому что боялся, что его костюм будет облит соком.
— Стоит упомянуть эпизод. В конце Пак и Кокорин-старший примирились: состоялся диалог о том, есть ли претензии друг к другу, они сказали, что претензий нет. Допускаю, что для Пака это был способ урегулировать конфликт. Я также слышал, сидя за первым столиком, что Александр Кокорин пытался урегулировать конфликт до удара стулом. Он говорил: видишь, какая мы веселая компания, не обращай внимания, мы скоро уйдeм.
Свидетель упоминает, что футболисты ушли через запасный вход.
— Летали стаканы с соком. Отдельные люди забирались на стулья, что-то выкрикивали, но это был уже хаос, мне сложно тут говорить, люди незакомые, — описывает он ситуацию до их ухода.
Теперь вопросы задают защитники подсудимых. Про сговор Краснов ничего сказать не может, про примирение вспоминает следующее: «Все заканчивается рано или поздно в этом мире, молодые люди и другая сторона, они устали толкаться, обливать друг друга соком, и компания ушла через боковые двери. А перед этим было замирение».
Он уточняет, что Гайсин находился в гуще событий, и кого толкал, и кто с чем взаимодействовал, ему неизвестно.
Адвокаты снова спрашивают, откуда следователь показывал видеозаписи свидетелю. Краснов говорит, что это был флеш-носитель, который вставлялся в ноутбук; откуда его достали, он не знает.
Теперь вопросы задает второй адвокат Александра Кокорина Татьяна Стукалова.
— Вы часто бываете в «Кофемании»?
— Время от времени.
— Приходилось пользоваться стульями?
— Да.
— Они тяжелые?
— Достаточно тяжелые деревянные стулья.
— Вы говорите, Пак вел себя агрессивно.
— Знаете, когда [перед вами] компания возбужденных молодых людей, не очень разумно действовать так же. Тем не менее, он продолжал дерзко отвечать, и я решил, что он достаточно подготовленный человек.
Встает адвокат Кирилла Кокорина Барик:
— Вы сказали, что до инцидента с Паком компания сидела нормально, общалась...
— Вели себя достаточно вожбуждающе и шумно, мне было неприятно, поскольку я пришел позавтракать. Я понимал, что завтрак мой не закончился успешно.
— Вас больше напрягал конфликт или то, как ребята между собой общались?
— Ребята хорошо общались, им было весело, невесело было остальным.
— Что первое вы увидели в разрезе общения Пака с компанией?
— Первая мысль была, что человек один общается с компанией в агрессивной манере, и было понимание, что будет эскалация конфликта. <...> Я не слышал, как Пак говорил нецензурные слова, но слышал от него на повышенных тонах выражения, и когда мимо проходил Кокорин, я слышал, что он повторял.
«Для меня это было недопустимое общественное поведение, для кого-то, может быть, допустимое. Агрессии дополнительным лицам не было», — отвечает свидетель на уточняющий вопрос адвоката о том, как вели себя подсудимые.
Защитница Протасовицкого спрашивает, знал ли свидетель при допросе инициалы фигурантов.
— Я со стороны вашего подзащитного каких-то противоправных действий не наблюдал.
Адвокат объясняет: в протоколе допроса Краснова есть фамилии и инициалы, значит, возникает вопрос, откуда ему известны инициалы.
— Кокорина и Мамаева знаю давно, остальные имена узнал от следователя.
— Вы можете показать, кто у меня за спиной Протасовицкий?
— Только методом исключения, трeх из четырeх я узнал.
— Оцениваете ли вы конфликт как произошедший по договору?
— Координации и сговора я не наблюдал и не видел.
— Вы говорите, подсудимые вели себя вызывающе и шумно. Они вызывали посетителей кафе на ристалище или что?
— До Пака к другим посетителям кафе они не обращались. Если брать, после, то там были выкрики: «Здесь нет смелых ребят? Пойдeмте выйдем, поговорим по-мужски». Примирение состоялось позже.
«Я не видел, чтобы кто-то акцептовал это предложение. Это была оферта широкому кругу лиц. Смелых мужчин не оказалось, которые бы акцептовали этот призыв», — отметил Краснов.
Прокурор уточняет, кто вeл себя наиболее агрессивно в ходе конфликта: Кокорин или Пак.
—В моем понимании Кирилл Кокорин был наиболее агрессивным. За ним уже последовал его брат Александр. Это мое оценочное суждение
— Агрессия от Пака исходила?
— В моем понимании — да, он был очень раздражeн. Если ты один на целую компанию отвечаешь так же, как они тебе…
Покурор уточняет, исходила ли физическая угроза посетителям кафе с учетом призыва выйти и разобраться.
— Я не испытывал в отношении своей персоны угрозы, его призыв пойти на улицу подраться у меня не вызвал никакого интереса.
Протасовицкий уточняет, призывал Кокорин драться или все же поговорить?
— Вы знаете, когда мужчина зовет людей на улицу поговорить, все понимают, что он предлагал.
Прокурор заявляет ходатайство об оглашении показаний свидетеля на следствии — ее не устраивает то, что теперь свидетель говорит, что не было физической угрозы, а в протоколе указано, что угроза была.
Судья в ходатайстве отказывает — не видит существенных противоречий. Свидетеля отпускают, заседание объявляется оконченным.
Следующее — 10 апреля в 12 часов дня.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке