Волонтер штаба Любви Соболь Сергей Фомин участвовал в акции 27 июля. После митинга федеральные телеканалы показали кадры, на которых он несет ребенка своих друзей, Дмитрия и Ольги Проказовых.
После этого прокуратура потребовала лишить Проказовых родительских прав, а объявленный в розыск Фомин в ночь на 8 августа сдался полиции и был арестован. В начале сентября, по ходатайству следствия он был переведен из СИЗО под домашний арест — его срок продлили до 8 января 2010 года.
Лефортовский районный суд отклонил иск прокуратуры о лишении Проказовых родительских прав. Сам отец ребенка объяснял, что Фомин — давний друг семьи, и поэтому ему и доверили нести мальчика.
«Мы устали и решили пойти домой, предложили нашему другу Сергею к нам присоединиться, он согласился, и мы вместе пошли домой. Сергей — мой лучший друг, друг детства, мы учились в школе, он — крестный моего старшего сына, двоюродный брат моей жены. Это мой родственник, у меня даже мысли не было о том, что я делаю что‐то близко даже неправильное, потому что это просто естественно», — подчеркивал Проказов.
Сергей Фомин — последний, кто обвиняется в участии в массовых беспорядках, с остальных фигурантов «московского дела» такое обвинение или сняли, или переквалифицировали.
Сергей Фомин приехал в суд вовремя, он в очках и в белой футболке с цитатой из статьи 2 Конституции:
«Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства».
Среди тех, кто пришел его поддержать — бывший фигурант «московского дела» Алексей Миняйло и друг Фомина Дмитрий Проказов.
Пристав ругается на тех, кто фотографировал Сергея в коридоре.
– Товарищ ФСИН! Отведите вашего человека куда‐нибудь подальше, чтобы не было соблазна, — просит он.
Тот отводит Фомина чуть в сторону.
Тем временем на доме напротив здания Мосгорсуда активисты вывесили баннер «Свободу Фомину».
Всего на заседание пришли около тридцати человек, среди них — Даниил Конон, еще один бывший фигурант «московского дела».
С сорокаминутным опозданием участники процесса и слушатели заходят в зал, рассматривать жалобу будет судья Татьяна Соколова, также в зале прокурор Мещерякова и адвокат Алексей Веселов.
Заседание начинается, Фомин представляется суду.
Судья дежурно спрашивает про ходатайства о фото- и видеосъемке, Фомин против того, чтобы его снимали НТВ, РЕН ТВ и «Россия‐1», он говорит, что эти телеканалы с самого начала врут о нем.
Адвокат выступает за съемку, прокурор просит снимать только резолютивную часть — судья с ней соглашается.
У защитника ходатайство о допросе отца Фомина о том, что мать обвиняемого сейчас на полгода уехала, и только отец может помогать Сергею под домашним арестом и носить продукты.
Прокурор выступает против допроса. Суд на месте удовлетворяет в части допроса свидетеля по характеристике личности Фомина.
Судья Соколова пересказывает жалобу, где говорится, когда было вынесено постановление о продлении срока домашнего ареста, и какие доводы приводил адвокат, считающий домашний арест необоснованным и подлежащим отмене.
Защитник, согласно документу, просит постановление отменить и Фомина освободить тут же.
Адвокат Веселов в зале суда свои доводы поддерживает и добавляет, что Сергей Фомин уже три месяца находится в четырех стенах и не имеет возможности подышать свежим воздухом — хотя даже в СИЗО заключенным предоставляют прогулки. Сейчас мать уехала на полгода, отец работает, он тоже не может каждый день Фомину покупать продукты.
— И как ему быть? — задается вопросом защитник.
Он перечисляет материалы, которые приложены к делу: в них, говорит Веселов, не содержится никаких доказательств вины Фомина или свидетельств того, что тот может, например, скрыться и должен находиться под арестом.
Вина, продолжает защитник, доказывается в материалах осмотром публикаций СМИ и его фотографиями с ребенком — что это доказывает, неясно.
Адвокат напоминает историю о том, как Фомин узнал из СМИ и сообщений СК, что он находится в розыске, и сразу вернулся в Москву, а потом с большим трудом смог добиться, чтобы его розыск проверили и задержали.
Сергей поддерживает доводы адвоката. Перед ним лежит исписанный лист бумаги. Фомин рассказывает, как в СИЗО к нему приходил человек, который требовал от него сотрудничества в обмен на домашний арест и предлагал дать интервью СМИ о его позиции.
Обвиняемый тогда сказал, что интервью он готов давать, но сотрудничать не собирается ни в коем случае — через несколько дней его перевели под домашний арест, и вскоре к нему пришли журналисты телеканала НТВ с разрешением от следователя Габдулина на интервью с Фоминым. Он их выгнал.
«После того, как я отказал НТВ, отношение следователя Габдулина изменилось, он не разрешил мне даже сходить в парикмахерскую. Меня стриг отец», — напоминает Фомин, замечая, что до этого следователь отпускал его из-под ареста, чтобы тот проголосовал на выборах.
Судья безуспешно пытается его прервать, но Сергей не умолкает, он зачитывает с листа, что следствие, видимо, заинтересовали его слова, которые он произнес перед тем, как сдаться в СК — о том, что надо ходить только на согласованные митинги.
Фомин объясняет, что сказал это, потому что опасался за людей, которые могут повторить его судьбу — когда он принял участие в паре митингов и оказался в СИЗО, где пил чифир.
Судья пытается отчитывать Сергея о том, что ее интересует только его позиция по домашнему аресту. Тот повторяет, что согласен с адвокатом.
В зал вызывают Владимира Фомина, отца обвиняемого.
Тот рассказывает про Сергея: сын родился в Набержных Челнах, учился в университете в Ульяновске, работал потом в Москве в журналах Geo и «Браво», никогда не привлекался к уголовной ответственности, «всегда соблюдал правовые нормы, открыл свое дело, сразу же зарегистрировался как налоговый агент, все вел по закону».
— В политической деятельности, нигде не состоял, кроме как дела Голунова, увидел, что ему подбросили наркотики, пошел на митинг в защиту…. Ну что еще сказать? — продолжает отец.
Сергей немного краснеет. Отец рассказывает, что у него пенсия 11 тысяч рублей, так что приходится продолжать работать. Под домашним арестом сейчас только он может приносить Сергею продукты и помогать ему — мать уехала на полгода, чтобы помогать сестре Сергея, которая живет за границей и недавно родила.
Затем отец вспоминает, что у сына были проблемы с легкими. На этом допрос окончен.
Начинаются прения. Адвокат и обвиняемый поддерживаю свои доводы.
— Я не понимаю вообще, чего меня держат под арестом. Если ты кричал, прыгал, размахивал руками — это не преступление. Предъявите доказательства. У вас их нет, если вы их не начали подделывать. Я не понимаю, почему я здесь нахожусь, — говорит Фомин.
Прокурор полагает, что существенных нарушений во время суда по продлению ареста не допустили, следователь предоставил достаточно документов, показывающих причастность Фомина к инкриминируемую деянию и необходимость продлить ему срок домашнего ареста. Возложенные судом ограничения необходимы, считает она, потому что «идет активная стадия сбора доказательств».
А с просьбой о разрешении выходить за покупками Фомин может обратиться к следователю, говорит прокурор Мещерякова. Она просит оставить жалобу без удовлетворения.
У адвоката Веселова реплика: в материалах дела сказано, что допрошено более 300 свидетелей, просмотрено много часов видеозаписей, но что там и какое отношение это имеет к Фомину, неясно.
Последнее слово Фомин тоже заготовил заранее и читает по бумаге: о том, как в СИЗО он познакомится с программистами Константином Котовым и Айдаром Губайдулиным, которые очевидно не нужны российской власти со всеми своими талантами и компетенциями, и потому их сажают в тюрьмы.
«Я делаю вывод, что эту власть не интересует ничего, кроме собственного благополучия», — заключает он.
Судья уходит выносить решение.
В зал запустили тележурналистов, Фомин выспрашивает всех, кто из них где работает: сотрудники госканалов, если и пришли, то в этом не признаются, кроме тех, кто пришел из агентства Ruptly из Russia Today.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке