Оппозиционного политика и депутата Ярославской областной думы Бориса Немцова застрелили поздним вечером 27 февраля 2015 года. Вместе со своей подругой, украинской моделью Анной Дурицкой, он пешком возвращался домой после ужина в Bosco Cafe в ГУМе; политик жил на Малой Ордынке, и их путь лежал через Большой Москворецкий мост. На мосту пару догнал убийца — он шесть раз выстрелил Немцову в спину, запрыгнул в подъехавший тут же автомобиль и скрылся. Борис Немцов скончался на месте.
Уже 7 марта глава ФСБ Александр Бортников сообщил о задержании предполагаемых киллеров и назвал их имена. Ими оказались заместитель командира батальона внутренних войск «Север» Заур Дадаев, его родственник Анзор Губашев, а также Шадид Губашев, Темирлан Эскерханов, и Хамзат Бахаев. Эскерханов ранее служил в МВД Чечни. Анзор Губашев и Беслан Шаванов улетели в Грозный на следующий день после убийства, 28 февраля; 1 марта улетели Заур Дадаев и его сослуживец Руслан Геремеев; 3 марта — Руслан Мухудинов. Шадид Губашев ехал на своей машине и прибыл в Чечню 2-3 числа. Эскерханов и Бахаев оставались в Москве.
Дадаева спецназ ФСБ задержал уже 5 марта, когда он вместе с сослуживцем приехал в Чечню из Ингушетии. В Ингушетии же задержали и братьев Губашевых, они ехали в станицу Вознесенская. Эскерханова и Бахаева задержали в Москве через пару дней.
Схватить живым Беслана Шаванова не удалось — при попытке задержания в Грозном он подорвался на гранате.
Комментируя аресты, глава Чечни Рамзан Кадыров признал, что лично знал Дадаева и Шаванова; именно их источники называли вероятными исполнителями преступления. «Я знал Заура как настоящего патриота России», — написал Кадыров в своем инстаграме.
Заур Дадаев и Анзор Губашев на первых допросах полностью признавали свою вину и подробно рассказывали, как следили за Немцовым и убили его. Оба называли своим мотивом реакцию Немцова на расстрел французских карикатуристов из «Шарли Эбдо», который призвал всех распространять карикатуры на пророка Мухаммеда. Губашев говорил на допросе, что в содеянном «ни капельки не раскаивается, если сейчас еще раз поставят, он еще раз бы его грохнул».
При этом Губашев утверждал, что он, Дадаев и Шаванов сами решили убить политика, поскольку были возмущены и оскорблены его высказываниями. Дадаев же на допросе признал, что за совершение преступления некий «Русик» пообещал им по 5 млн рублей.
Следствие считает, что Русик — это Руслан Мухудинов. Именно он предоставил убийцам жилье на Веерной улице в Москве, помогал им с конспиративными телефонами и машиной для слежки. Мухудинов — водитель еще одного Руслана, который жил на Веерной улице.
Это бывший офицер батальона «Север» Руслан Геремеев — выходец из влиятельной чеченской семьи, один из его близких родственников, Сулейман Геремеев, представляет Чечню в Совете федерации, а другой, Ваха Геремеев, руководит ОМВД по Шелковскому району. Сулеймана Геремеева в 2009 году допрашивали по делу об убийстве экс-депутата Госдумы Руслана Ямадаева, который находился в плохих отношениях с Рамзаном Кадыровым.
Следствие по делу об убийстве Немцова пыталось допросить Руслана Геремеева, однако так и не смогло установить его местонахождение. По информации СМИ, Геремеев сначала находился под охраной в Джалке — родовом селе депутата Госдумы Адама Делимханова, а позже по чужим документам переехал в Абу-Даби.
Рамзан Кадыров говорил, что Руслан Геремеев — «один из самых лучших воинов, который защищал наше государство, Россию».
В итоге в деле Немцова Геремеев остается лишь недопрошенным свидетелем, а заказчиком покушения считается его водитель Руслан Мухудинов. Он объявлен в розыск.
Перед зданием Московского окружного военного суда на 2-й Бауманской улице огромная толпа журналистов, многие из них не могут попасть внутрь здания, приставы утверждают, что мест якобы нет.
Помощник пресс-секретаря суда обещает все-таки пропустить журналистов, однако этого до сих пор не происходит. Снаружи остаются 20-30 корреспондентов российских и иностранных СМИ и информационных агентств.
«Никого не записывать, я тут командую», — говорит один из приставов после того, как помощник пресс-секретаря, наоборот, просил записать и пропустить журналистов.
Дело рассматривается военным судом, поскольку на момент совершения преступления Заур Дадаев еще служил во внутренних войсках — официально с 27 января по 28 февраля он находился в отпуске, и был уволен сразу после возвращения из него.
Коллегию присяжных суд смог отобрать только со второй попытки. Сейчас в деле 12 основных присяжных заседателей и 10 запасных. Сторону обвинения будет представлять прокурор Мария Семененко — она была государственным обвинителем на процессе лидера «Русского образа» Ильи Горячева и на суде над исполнителями убийства журналистки Анны Политковской. Оба процесса рассматривались с участием присяжным и закончились обвинительным вердиктом.
На скамье подсудимых — Заур Дадаев, Анзор Губашев, Шадид Губашев, Темирлан Эскерханов и Хамзат Бахаев. Всем им предъявлены обвинения в наемном убийстве, совершенном организованной группой (пункты «ж» и «з» части 2 статьи 105 УК) и незаконном обороте оружия (часть 3 статьи 222 УК).
Незадолго до начала рассмотрения дела присяжными источник «Росбалта» утверждал, что обвиняемые намерены отрицать свою вину и говорить, что Немцова убил Беслан Шаванов, причем остальные о его планах якобы не знали. Погибший при задержании Шаванов вряд ли сможет им возразить.
В зале всего девять полицейских, в том числе в камуфляже. За их спинами плохо видно подсудимых. Всех пишущих журналистов в итоге пропустили внутрь.
Видно, что Анзор Губашев без бороды и коротко стрижен. Без бороды и Темирлан Эскерханов, на лице Хамзата Бахаева густая щетина. Шадид Губашев в серой мусульманской шапочке.
Ни судьи, ни присяжных в зале пока нет.
В зал входит судья Юрий Житников. Он спрашивает, есть ли ходатайства у сторон.
Адвокат Ольга Михайлова, которая представляет семью убитого Немцова, просит приобщить к материалам дела заявление потерпевших о возобновлении предварительного следствия, в котором ранее отказал следователь. Михайлова ссылается на статью 2 Европейской конвенции по правам человека, которая гарантирует право на жизнь и предполагает установление всех причастных к убийству. По мнению потерпевших, не установлены все виновные в убийстве Бориса Немцова — организаторы покушения — и проведены не все необходимые следственные действия.
Михайлова говорит, что не были допрошены депутат Госдумы Адам Делимханов и глава Чечни Рамзан Кадыров, что следствием не была проверена версия о том, что к убийству Немцова причастны высокопоставленные чиновники Чеченской Республики. «Кроме того, следствием не установлен мотив убийства Бориса Немцова», — отмечает адвокат.
Мотивы Мухудинова и других предполагаемых организаторов следствием не установлены, добавляет адвокат. По ее словам, потерпевшие считают, что следователи незаконно приняли решение об окончании следствия, а в СМИ «ложно сообщили» о раскрытии убийства Немцова.
Руслан Геремеев, Сулейман Геремеев, Алибек Делимханов (начальник батальона «Север») и другие силовики и чеченские чиновники не были допрошены, говорит она (при этом ранее источники «Росбалта» утверждали, что Алибека Делимханова допросить все же удалось).
«А Руслану Геремееву даже не предъявлены обвинения», — отмечает Михайлова.
Другой аргумент потерпевших о незаконности окончания расследования: следователи не изъяли видеозаписи с камер ФСО, направленных на Большой Москворецкий мост и не изучили их. «Записи выданы не были», — замечает Михайлова, указывая, что отказ в предоставлении записей не был обоснован. По словам адвоката, это свидетельствует о том, что власти не заинтересованы в расследовании убийства Немцова.
Кроме того, Ольга Михайлова говорит о неверной квалификации убийства Немцова, она считает, что дело должно расследоваться по статье 277 УК (посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля). «Заведомо для виновных было понятно, что преступление прекратит государственную и общественную деятельность Бориса Немцова», — говорит Михайлова.
«Все вышеизложенное свидетельствует о ненадлежащем расследовании убийства Бориса Немцова», — заключает адвокат. Заявление подписано родственниками Немцова и вторым адвокатом потерпевших Вадимом Прохоровым.
Адвокат Каверзин, который защищает Заура Дадаева, говорит, что приставы в балаклавах создают устрашающую атмосферу в зале суда. «Это вообще недопустимо, а в присутствии присяжных создает давление на присяжных», — уверен адвокат. Он просит суд убрать из зала приставов в балаклавах.
Также он просит разрешить его подзащитному молиться в определенное время. «Были препятствия и провокационные действия, о чем сообщал мой подзащитный», — говорит адвокат.
Адвокат Хамзата Бахаева Заурбек Садаханов говорит о том, что ранее его подзащитному отказывали в очных ставках. Он комментирует слова Михайловой о переквалификации на статью 277 УК и указывает на то, что следователи не доказали умысел на убийство Немцова с целью прекращения его государственной деятельности. В то же время адвокат Бахаева согласен с потерпевшими в том, что качество расследования было плохим.
«В части некачественного расследования — с этим я согласен», — говорит он.
В процессе трое прокуроров. Мария Семененко — загорелая блондинка на каблуках — выступает против ходатайства об удалении приставов в балаклавах и собаки, поскольку это «меры безопасности».
«Мы ничего против овчарки не имеем», — поддерживает адвокат Вадим Прохоров.
Овчарка спит.
Судья отказывает в ходатайстве об удалении приставов. «По поводу исполнения ритуалов — вы можете подать жалобу на сотрудников», — комментирует он просьбу разрешить Дадаеву молиться.
Других ходатайств у сторон нет.
Стало видней обвиняемых: Хамзат Бахаев в черной футболке, Темирлан Эскерханов в коричневой рубашке, Шадид Губашев в зеленой футболке поверх серой кофты, Анзор Губашев в синей ветровке, Заур Дадаев с бородой и в черной футболке.
В зал заходят присяжные. Судья объясняет им их права и обязанности.
Прокурор Мария Семененко обращается к присяжным. Она перечисляет подсудимых и указывает на каждого из них рукой.
«Подсудимые обвиняются в том, что в составе организованной группы по найму совершили убийство Бориса Ефимовича Немцова», — медленно, расставляя акценты, говорит прокурор. Она рассказывает и о втором обвинении в незаконном обороте оружия.
Семененко пересказывает обвинительное заключение, но не зачитывает его.
Подсудимые сидят на скамье в аквариуме и молча слушают прокурора. С большим интересом — Темирлан Эскерханов.
По версии следствия, в сентябре 2014 года Руслан Мухудинов «и иные неустановленные следствием лица» решили убить Бориса Немцова, для чего нашли группу исполнителей. За убийство им пообещали 15 миллионов рублей.
«Он сейчас в розыске, он организатор всего», — замечает Семененко про Мухудинова.
Банда начала слежку за Немцовым и подготовку убийства. Они использовали несколько автомобилей — Mercedes-Benz МL300, ZAZ Chance, BMW-320IA и Lada Priora, и пользовались конспиративными телефонами.
Именно Мухудинов, которого следствие называет организатором убийства, предоставил преступникам две квартиры в домах 46 и 3 по Веерной улице в Москве; Mercedes, на котором ездили обвиняемые, тоже принадлежал ему. Из материалов дела следует, что квартиру в доме 46 купили в декабре 2014 года — оформлением сделки занимался Мухудинов, де-факто пользовался и владел ей Руслан Геремеев, а оформлена квартира была на его родственника Артура Геремеева.
Пистолет, из которого был застрелен Борис Немцов, до сих пор не найден. На месте убийства найдены патроны от пистолета Макарова калибра 9-мм, о том, что это был пистолет Макарова, в своих показаниях рассказывал и киллер Заур Дадаев. В обвинительном заключении говорится, что не позднее 27 февраля 2015 года Мухудинов «приобрел в неустановленном следствием месте у неустановленных лиц один экземпляр пригодного для стрельбы 9-мм огнестрельного оружия неустановленного образца».
Руководил группой киллеров Заур Дадаев; он же должен был совершить убийство, говорится в обвинительном заключении. Непосредственное участие в слежке принимали сам Дадаев, Анзор Губашев, Беслан Шаванов и Шадид Губашев.
«Слежка велась с осени 2014 года. Предварительно был установлен образ жизни Бориса Ефимовича Немцова», — продолжает Семененко. По ее словам, обвиняемые тщательно подбирали оружие для убийства, которое они после нападения на политика забрали.
«Пистолета в деле нет, его увезли с собой, как и было запланировано», — отмечает она.
Шадид Губашев возил соучастников на своем BMW до совершения преступления и впоследствии помогал им скрыться. Хамзат Бахаев, по версии следствия, лично за Немцовым не следил, но собирал о нем сведения в интернете. Помогал он и тем, что возил остальных на своей «приоре». Темирлан Эскерханов тоже занимался лишь сбором информации о политике, а также перевозил других на автомобиле Мухудинова.
«При совершении организованной группой преступления ее участники согласовывали свои действия, осознавая, что каждый выполняет часть единого преступного посягательства, осуществляемого в связи с его принадлежностью к данной группе, и исполняет определенные обязанности, вытекающие из целей ее деятельности — совершения убийства Немцова», — говорится в обвинительном заключении.
Около 11 утра 27 февраля, в день убийства Немцова, Заур Дадаев, Анзор Губашев и Беслан Шаванов на автомобиле ZAZ приехали к дому политика на Малой Ордынке.
«Пистолет был под сиденьем. Ждали целый день», — объясняет Семененко присяжным.
В 21:45 Немцов на своем Range Rover, за рулем которого сидел водитель, поехал в ГУМ, где встретился в Bosco Cafe со своей подругой, украинской моделью Анной Дурицкой.
Сообщники направились вслед за ними. Они заметили пару в кафе, и когда Шаванов и Губашев поняли, что Немцов с Дурицкой пошли пешком в сторону дома и направляются к Большому Москворецкому мосту, подали стоявшему в той стороне Дадаеву «заранее установленный сигнал о наличии подходящих условий для совершения убийства потерпевшего и о маршруте его движения». Дадаев догнал пару на мосту и со спины «произвел не менее 6 выстрелов в область расположения жизненно важных органов Немцова».
«От четырех ранений Немцов умер», — говорит Семененко. Она замечает про Дадаева: «У него навык по стрельбе есть, он служил, 1 марта был уволен со службы».
В этот момент на мост подъехал ZAZ с Шавановым и Губашевым, последний сидел за рулем; автомобиль притормозил возле Дадаева. «Он впрыгнул в машину, ZAZ Chance... Когда он произвел выстрелы, он позвонил и сказал: "Давай, подъезжай"», — пересказывает обвинительное прокурор. Дадаев сел на переднее пассажирское сиденье. Автомобиль сообщники бросили в центре Москвы, а сами, сменив несколько попуток, поодиночке вернулись на Веерную улицу.
В Москве остались те, кто «думал, что за ними не придут» — Бахаев и Эскерханов. Они же вместе с Мухудиновым помогли Шаванову, Дадаеву и Губашеву скрыться и улететь в Грозный.
Второй прокурор, на вид ему около 30 лет, говорит о порядке исследования доказательств: в присутствии присяжных допросят сначала свидетелей, осмотрят вещдоки, «как правило, в конце судебного следствия будут допрошены подсудимые». После доказательств стороны обвинения будут исследованы доказательства защиты.
«У меня все, спасибо», — заканчивает прокурор.
Адвокат Дадаева Марк Каверзин обращается к присяжным: «Версия и позиция гособвинения изложена в той форме и в том направлении, как проходило расследование, как это видели следователи и как на основании утвержденного обвинительного заключения это видят прокуроры».
Защитник говорит, что Дадаев не признает вину. «Мое мнение и мнение гособвинения, конечно, разнятся», — замечает адвокат и просит присяжных внимательно слушать и обращать внимание на все неточности, которые будут проявляться в суде.
Адвокат начал говорить, что обвинение упоминает людей, которых не допрашивали, но судья сделал ему замечание и попросил говорить только о тех, кто находится на скамье подсудимых.
Судья Юрий Житников, который ведет процесс, раньше служил в Северо-Кавказском окружном военном суде и, в частности, вел резонансное дело криминального авторитета Олега Гагиева по кличке «Малыш». Его банда стояла за рядом громких убийств, в том числе, двух мэров Владикавказа. Малыш получил пожизненное заключение.
Тем временем, второй адвокат Дадаева Шамсудин Цакаев говорит о том, что даже доказательства обвинения будут опровергать версию о виновности подсудимых.
Адвокат Муса Хадисов, который защищает Анзора Губашева, обращает внимание присяжных на безапелляционные формулировки обвинения. Судья почти сразу его прерывает и говорит, что человек может быть признан виновным в преступлении только по решению суда. «Это преждевременно говорить — виновны или не виновны. Это сложное дело, всем нужно внимательно к нему отнестись», — говорит Хадисов.
«Наш подзащитный вины не признает. Не все, что говорит обвинение, является истиной. Не все, что на первый взгляд кажется очевидным, является истиной. В дальнейшем я вас прошу рассматривать дело объективно», — соглашается с ним Артем Сарбашев, второй защитник Губашева.
Адвокат Шадида Губашева Магомед Хадисов говорит, что постарается доказать невиновность своего подзащитного.
«У обвинения задача такая, обвинять, а моя задача — защищать», — говорит адвокат Анна Бюрчиева, представляющая интересы Темирлана Эскерханова. Она утверждает, что ее подзащитный не имеет отношения к убийству Немцова.
Защитник говорит о высказываниях прокурора о том, что Эскерханов не пытался скрыться и до этого вел слежку. «Раз прокурор сказала, что мой подзащитный крупный, то ему только вести слежку. Его никто не заметит», — пытается иронизировать адвокат.
«Вы знаете, я адвокат, и очень горжусь своей профессией — я защищаю. И Эскерханова мне очень нравится защищать, потому что он невиновен, и это легко», — говорит Бюрчиева. По ее словам, Эскерханов не признавался в том, чего не совершил.
«Эскерханов жил совершенно своей жизнью, любил родину, любил маму», — говорит адвокат. По ее словам, он не интересовался жизнью Бориса Немцова.
Она просит присяжных задавать себе вопрос: «Что доказывает любое маленькое доказательство, представленное обвинением?».
— Поверьте мне, что Эскерханов не причастен к убийству, — говорит адвокат
Защитник Хамзата Бахаева Заур Садаханов тоже обращается к присяжным: «Государственное обвинение прозвучало как мозговая атака с целью повлиять на ваше сознание». По его словам, обвинительное заключение не соответствует действительности.
«За мной на скамье подсудимых пять человеческих судеб», — говорит он и просит присяжных принимать решения взвешенно, а не на эмоциях. Адвокат говорит о подтасовке фактов.
— Вы говорите о недопустимых доказательствах? — спрашивает судья.
— Нет, я тогда бы заявил ходатайство. Я высказал свое мнение относительно выступления гособвинения.
«Все выступление государственного обвинения заключалось в обещании представить вам... то будет, это будет… На самом деле, это обещание неисполнимо», — уверен Садаханов.
Адвокат говорит о том, что Заур Дадаев каждый день рисковал своей жизнью в батальоне «Север», Анзор Губашев 13 лет служил в полиции, также в органах служил и «убитый Шаванов».
«Теперь по пунктам. Государственное обвинение назвало подсудимых организованной преступной группой, — указывает защитник. – О каком ОПГ может идти речь, если некоторые из этих людей не были знакомы до задержания». Он комментирует версию мотива убийства по найму: «Кто же кому платил? Где деньги?».
Защитник замечает, что Руслан Мухудинов был «всего лишь водителем» Руслана Геремеева: «Может ли водитель стать организатором и заказчиком преступления? На мой взгляд, нет».
Судья снова делает замечание адвокату и говорит, что защитник делает заявление о недопустимости доказательств.
— Нет, я просто говорю, что это неправда, — отвечает адвокат.
— Не надо со мной спорить. Одно замечание у вас есть! — резко обрывает его судья.
«Мы надеемся на ваше справедливое решение. Потому что от вашего решения зависит судьба этих людей. У Бахаева шестеро детей…», — продолжает адвокат. Судья вновь его прерывает и говорит, что личные данные подсудимых могут разглашаться только при необходимости установления истины.
«В общем, подводя итог: мы будем надеяться, что вы будете принимать решение на основании исключительно аргументов и фактов», — заканчивает адвокат.
Судья просит присяжных не принимать к сведению данные о количестве детей у Бахаева.
Подсудимые отвечают на вопрос судьи о признании вины. Заур Дадаев говорит, что не признает и хочет дать показания в конце судебного следствия, а по ходу процесса готов что-то пояснять. Анзор Губашев тоже не признает вины и также хочет дать показания в конце следствия.
Шадид Губашев о признании вины: «Ни в коем случае».
Он согласен с позицией защитника и уточняет: «Прокурор говорит, что мы были задержаны 7 числа марта. Дадаев был похищен 5 марта, а мы с братом — 6-го».
«Законность действий следственных органов в присутствии присяжных заседателей не обсуждается», — замечает судья.
«Я просто пытаюсь поправить эти моменты. Соответственно, были пытки, но я не буду говорить об этом сейчас. Прокурор говорит, что мы следили по интернету за Немцовым. У меня и брата не было компьютера и знаний, чтобы следить по интернету и прочее. Еще утверждает прокурор, что я на личной машине следил за Немцовым. Нигде я не следил. Нигде не была замечена моя машина, потому что я находился в области в это время», — говорит Губашев.
Он продолжает: «Я в такой ситуации с 6 марта 2015 года, так как я не совершал это преступление и пытаются меня на весь мир, и брата моего, и Дадаева, брата моего, и Бахаева, односельчанина моего, а этого человека я вообще первый раз увидел в суде (показывает на Эскерханова — МЗ)… Я этого не совершал».
Шадид Губашев просит присяжных не верить «лживым высказываниям».
— Не надо говорить о своей семье, о своей характеристике, — делает ему замечание судья.
— Я до сегодняшнего дня не мог правду донести. Я с 8 марта в изоляторе нахожусь. Сегодня появилась такая возможность. Я же должен как-то свою правоту отстаивать, — отвечает тот.
— Эскерханов, вам понятно обвинение? — обращается судья Житников к другому подсудимому.
— Если честно, нет. Что мне может быть понятно, если я с первого дня прошу, чтобы мне чеченским языком объяснили, в чем меня обвиняют? — говорит Эскерханов.
Прокурор Семененко по просьбе судьи по-русски повторяет, в чем именно обвиняют Эскерханова — в слежке за Немцовым и сокрытии следов преступления.
— Я с первого дня прошу, чтобы мне дали переводчика. Вот что она сказала, я слышу, но не понимаю. Это две большие разницы: слышать и понимать. Я не совершал то, что на меня пишут. Я не знаю, откуда они это все... Ложь это все, это сплошная ложь.
— Как же это ложь, если вы не понимаете? — спрашивает судья.
— Давайте я промолчу... Вы все против меня делаете. Для меня русский язык это как компот. Все против меня делаете вы и прокурор.
Судья повторяет, в чем его обвиняют, после чего Эскерханов вдруг начал говорить по-чеченски. Судья попросил его говорить по-русски, а в противном случае пригрозил удалить из зала.
Эскерханов говорит, что хочет дать показания «в конце, наверное».
Хамзат Бахаев также не признает вину и хочет дать показания в конце судебного следствия.
Судья обращается к присяжным и просит их не принимать во внимание то, что подсудимые находятся под охраной, поскольку этого требуют только нормативные акты, но это еще не указывает на их виновность.
В заседании объявляется обеденный перерыв до 15:30.
Перерыв заканчивается, в зал заходит судья Житников. Сторона обвинения предлагает исследовать 1-2 тома уголовного дела.
«По самому событию преступления, — уточняет прокурор Семененко. — Чтобы долго не задерживать присяжных».
Адвокат Дадаева Марк Каверзин просит прокурора сообщить, когда запланированы допросы обвиняемых. Он говорит, что сторона защиты хочет предоставить свои доказательства перед допросом своих клиентов.
«Суд постановил исследовать доказательства в той последовательности, в которой было заявлено стороной защиты», — говорит судья. Таким образом, подсудимых допросят после предоставления доказательств как стороной обвинения, так и стороной защиты.
Адвокат Каверзин просит сначала исследовать показания свидетелей, затем письменные доказательства, затем вещдоки, затем заслушать показания подсудимых. По его словам, сейчас уже предполагается иной порядок исследования доказательств. В ответ прокурор Семененко указывает, что гособвинение заявляло допрос свидетелей по мере их явки, а в случае их отсутствия намерено оглашать материалы дела.
Прокурор и адвокат говорят без микрофона, и их почти не слышно из-за шума, доносящегося из открытых окон.
Каверзин настаивает на том, что допрос свидетелей был запланирован первым и в случае его переноса необходимо заявить об изменении порядка исследования доказательств. «Я же не придираюсь», — говорит защитник.
Его коллега Заур Садаханов уточняет, что необходимо принять соответствующее решение, если допрос свидетелей переносится.
«Мы показываем присяжным те доказательства, о которых еще никто не сказал. Ну осмотр места происшествия, я понимаю, но осмотр гильз?» — говорит Каверзин. Он отмечает, что не был проинформирован о том, что именно сегодня будет исследоваться.
— Здесь нас просто ставят перед фактом. Нужно время, чтобы подготовиться к исследованию этих доказательств…
— То есть вы не готовы? — уточняет судья.
— Да.
Каверзин просит отложить заседание на завтра.
Прокурор Семененко говорит, что гособвинение, как и адвокаты, не обязано уведомлять участников процесса о том, кто явится на заседание: «Мы хотим начать судебное следствие, потому что данные доказательства, которые мы заявили, известны стороне защиты. Это злоупотребление вашим правом, уважаемая защита».
Адвокат Ольга Михайлова поддерживает прокуроров и ссылается на норму УПК, которая позволяет стороне, представляющей доказательства, определять порядок их предоставления самостоятельно.
Вновь слово берет защитник Заурбек Садаханов. Он говорит, что защите придется просить перерыв, если адвокаты захотят ходатайствовать о признании того или иного доказательства недопустимым, поскольку для этого необходимо составить письменное ходатайство. «И что, тогда еще перерыв надо просить?».
Заурбек Садаханов пытается «по-человечески» объяснить судье свою позицию. Адвокат Прохоров смеется.
— Если откровенно, я вообще не понимаю, о чем сейчас говорит сторона защиты. Кого мы должны допросить, если мы как сторона обвинения собираемся огласить протокол осмотра места происшествия? Мы не понимаем, что вы хотите, — говорит Семененко.
— Как я понял, сторона защиты желает, чтобы сторона обвинения произнесла следующие слова: прошу изменить порядок исследования доказательств, — предполагает судья.
Мария Семененко говорит, что гособвинение не собирается менять порядок исследования доказательств, а предлагает этот порядок.
— Если кто-то заболел или не явился, конечно, мы будем заполнять паузу оглашением документов, — поясняет прокурор.
Вновь адвокат Марк Каверзин берет слово:
— Я прошу, чтобы мы понимали и были готовы. Доказательств много, которые можно представить. Вы же знаете, какие доказательства будете предоставлять. Письменные.
— У нас творческий подход, — отвечает Семененко.
— Так не бывает. Они готовы, а мы нет. Я должен гадать, что мы сегодня исследуем.
Каверзин подчеркивает, что ему необходимо заранее знать, какие доказательства будут исследовать на конкретном заседании, чтобы он заранее готовил ходатайства об исключении тех доказательств, которые, по его мнению, недопустимы.
— Я поняла сейчас, что вы хотите. По поводу свидетелей мы не знаем, какие свидетели когда будут. Мы готовы представить именно тома и листы дела, заявить, чтобы вы сразу знали, — говорит прокурор.
Судья спрашивает прокурора, когда сторона обвинения готова представить последовательность исследования доказательств. Прокурор говорит, что готова предоставить документы, которые они будут исследовать, уже завтра.
Адвокат Каверзин предлагает на завтра отложить оглашение протокола осмотра места происшествия и трупа политика.
Судья Житников решает перенести заседание и продолжать уже завтра.
Он зовет присяжных в зал и объявляет им: «К исследованию доказательств приступим с завтрашнего дня». Заседание завтра назначено на 10:00.
Прокурор говорит, что завтра будут представлены протокол осмотра места происшествия и протокол осмотра трупа, протокол осмотра гильз, протокол осмотра медицинской карты и протокол осмотра одежды, а также две экспертизы и протокол осмотра «автомашины Бориса Ефимыча».
Напоследок адвокат Анна Бюрчиева обращается к судье и говорит, что присяжный заседатель №6, по ее мнению, все время сидит в телефоне и отправляет смс.
— Вообще-то они телефоны оставляют в совещательной комнате, — говорит судья.
Адвокат также жалуется на шатающийся стол. Судья обещает попробовать устранить эту помеху, «если мешает».
— Конечно, мешает, он же весь шевелится, — возмущается адвокат.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке