Режиссер Кирилл Серебренников был задержан в Петербурге в ночь на 22 августа. Он подозревается в мошенничестве в особо крупном размере (часть 4 статьи 159 УК). По версии следствия, Серебренников организовал хищение средств, выделенных в 2011-2014 годах на реализацию театрального проекта «Платформа». 23 августа Басманный районный суд избрал ему меру пресечения — домашний арест до 19 октября.
Тогда у здания суда собрались несколько сотен его поклонников, которые скандировали на улице: «Кирилл! Кирилл! Кирилл!». Аплодисменты были столь громкими, что заглушали голос судьи. За Серебренникова в общей сложности поручились 38 человек — от вдовы Александра Солженицына Натальи до телеведущего Андрея Малахова. Трое из них выступили во время заседания: режиссеры Андрей Мизгирев, Андрей Смирнов и главред «Нового литературного обозрения» Ирина Прохорова настаивали, что Серебренников невиновен. Последняя также предлагала внести в качестве залога любую сумму на усмотрение суда.
Во время рассмотрения Мосгорсудом апелляционной жалобы на домашний арест защита предоставила суду поручения еще 39 деятелей культуры. Защита просила сменить Серебренникову меру пресечения на более легкую или хотя бы разрешить режиссеру прогулки, кроме того, Кирилл Серебренников просил о допуске к нему под арест тренера по йоге и медитациям и «доступе лам, священнослужителей моей религии — буддизма».
«Несмотря на все обвинения, абсурдные и фантастические, высосанные, которые нам предъявлены, я продолжаю утверждать, что, будучи режиссером и занимаясь только художественной частью, я выполнил свою ответственность перед бюджетом и государством, которое выдало бюджет, более чем на 100%, на 200%. Мы сделали уникальный, значимый для искусства России проект, который знают за рубежом, который поднял российское искусство на достаточно высокий уровень, и его все прекрасно помнят. О нем никто не говорит плохого слова. А экономическая сторона — я ее никогда не касался, потому что я в этом ничего не понимаю и в общем... Я режиссер, я не финансист, не бухгалтер, в бухгалтерии я не разбираюсь. Моя задача заниматься художественной стороной дела», — говорил Серебренников в суде.
Суд в удовлетворении жалобы отказал, но разрешил режиссеру прогулки с 18:00 до 20:00 по району Хамовники.
Всего в деле пятеро фигурантов. Помимо Серебренникова и находящейся в розыске продюсера Екатерины Вороновой, это директор «Седьмой студии» Юрий Итин, Алексей Малобродский — бывший директор «Гоголь-центра», которым руководит Серебренников — и бухгалтер студии Нина Масляева. Последняя — единственная, кто признает вину и дает показания на других фигурантов. Малобродский находится в СИЗО, Итин и Масляева — также под домашним арестом (последнюю выпустили из СИЗО домой только 6 октября). Воронову суд арестовал заочно.
В середине сентября потерпевшей стороной по делу Серебренникова было признано Министерство культуры. По делу следователи намерены допросить больше сотни свидетелей. Все штатные сотрудники «Гоголь-центра» получили повестки на допрос, даже уборщики.
— Товарищи, сделайте еще полшага назад! Потерпеть еще чуть чуть осталось, — просят приставы.
— Но там же стена!
В зал проводят еще одного обвиняемого — Алексея Малобродского, он в наручниках. Толпа аплодирует и ему.
Пристав запускает в зал телеоператоров. Он кричит: «Прекратите давку, на протокольную съемку по 20 секунд в зал попадут ведущие СМИ, остальные ждем в конце коридора!»
Ходатайство следствия рассматривает судья Артур Карпов. Зал, как отмечают, «крохотный», туда едва вместились поручители, четверо подсудимых и шестеро их адвокатов.
Для журналистов включили трансляцию в коридоре суда — это просто телевизор на стене, даже без дополнительных колонок. Пристав читает лекцию о том, что нельзя снимать экран: «Уважайте себя, своих коллег и соратников».
На экране видно, что зал действительно набит битком. Кирилл Серебренников сидит за столом вместе с Итиным, Масляевой и адвокатами. Малобродский — в клетке.
Входит судья Карпов. Он объявляет заседание открытым: рассматривается ходатайство о продлении домашнего ареста Масляевой, Итину и Серебренникову, и о продлении стражи Малобродскому.
Судья по очереди просит всех подсудимых представиться.
— Хронические заболевания имеются? — спрашивает он Малобродского.
— Пока нету.
Нина Масляева пришла в суд в темных очках на поллица. Сахарный диабет, ишимическая болезнь сердца, артроз — перечисляет она свои заболевания.
Следователь Александр Лавров ходатайствует о приобщении к делу дополнительных материалов: протокола допроса свидетеля Валерия Синельникова от 31 мая и 17 июня 2017 года, согласно которым он обналичил деньги через зарегистрированное на него ИП, а потом на проекте «Платформа» обналичивал деньги вместе с Итиным и Масляевой, передавал наличные Малобродскому в его кабинете, при этом, со слов Малобродского, такая схема устраивала Кирилла Серебренникова.
Синельников — предприниматель, которому, по версии следствия, принадлежали фирмы-однодневки, через которые выводились выделенные «Седьмой студии» бюджетные средства. Синельников якобы брал за свои услуги 10–12% от суммы обналичиваемых средств.
Следователь рассказывает в суде о двух эпизодах вывода денег, выделенных Минкультуры «Седьмой студии». Он просить приобщить также протокол допроса дочери Итина, которая рассказала, что от матери ей стало известно, что ей якобы нужно было вернуть 90 млн рублей. Этот вопрос нужно было обсудить с Серебренниковым, в связи с тем что эта сумма неподъемна для обычного человека, пересказывает следователь показания.
Также следователь просит приобщить протоколы осмотра ноутбука и телефона, изъятых у Малобродского, где он переписывался с другими подсудимыми. По словам следователя, там содержатся сведения, говорящие о причастности обвиняемых к обналичиванию денег, направленных «Седьмой студии».
В документах, которые хочет приобщить следователь, также содержатся письма Малобродскому, Серебренникову и Итину, согласно которым между ними всеми была договоренность о том, что Малобродский, работая в «Гоголь-центре», будет получать деньги из средств «Платформы» — 200 тысяч рублей. При этом официальная зарплата у него была 30 тысяч рублей.
Также в материалах есть письмо Екатерины Вороновой Малобродскому, Сереберникову и Итиной, в котором обсуждаются детали предложения Малобродского о том, как именно будут переводиться деньги на расчетные счета.
И еще — протокол очной ставки Синельникова с Малобродским, во время которого Синельников подтвердил, что Малобродский самостоятельно снимал деньги «Седьмой студии».
Следователь говорит, что большая часть этих материалов уже представлялась при избрании меры пресечения и при ее продлении.
Малобродский говорит, что имеет все основания подвергнуть сомнению все эти документы, в частности, ссылки на незнакомого ему Филимонова. Масляева оставляет решение о приобщении документов на усмотрение суда.
Итин хочет сначала ознакомиться с ними.
Серебренников против приобщения: «Это абсурд».
Его адвокат Дмитрий Харитонов ссылается на часть 8 статьи 109 УПК, которая предусматривает обязанность следствия представить материалы в суд за неделю до продления меры пресечения, исполнено это требование не было, поэтому нарушено право обвинямых на ознакомление.
По его словам, в отношении Серебренникова перед продлением следователем был представлен только один протокол допроса — самого Серебренникова, который никогда вину не признавал. «Представление дополнительных материалов вообще не предусмотрено никаким законом», — замечает защитник. Он просит в ходатайстве отказать.
«То, что здесь происходит, это не похоже на правосудие и нарушает право на состязательность сторон», — говорит адвокат Ксения Карпинская, которая представляет интересы Малобродского.
Другой адвокат Малобродского, Юрия Лахова, говорит о неуважении следствия к защите и к суду.
Все они против удовлетворения ходатайства следователя.
Следователь возражает защитникам и говорит, что допрос Синельникова состоялся только вчера, а значит, ранее у следствия не было возможности приобщить его протокол.
Адвокат Харитонов отвечает следователю:
— УПК — это закон, который предписывает следователю действовать тем или иным образом. В нашей стране еще действует презумпция невиновности, и мы не обязаны пока ничего доказывать.
Судья объявляет 30-минутный перерыв для того, чтобы стороны исследовали представленные документы.
Малобродский говорит, что он успел прочитать только 32 страницы из огромной стопки, просит дать ему еще время. Он просит «несколько часов».
Судья: «Даю вам 10 минут дополнительно».
Адвокат Харитонов просит судью объявить перерыв до завтра, потому что за эти 30 минут защитники успели только отфотографировать материалы. Это ознакомление нужно для того, чтобы подготовить письменное заключение по материалам.
Судья говорит, что следователь уже нормально все объяснил.
— Следователь комментирует это уже пять месяцев, — парирует адвокат.
Все остальные адвокаты и подсудимые тоже поддерживают эту просьбу. Не поддерживает ее только Масляева: «Я хочу, чтобы вынесли сегодня».
Следователь опять говорит, что эти материалы — не новые, примерно половина из них представлялась на избрании меры пресечения и на апелляции. И что оснований для переноса заседания нет.
Судья объявляет лишь 15-минутный перерыв.
Судья возвращается:
— Ознакомились, Малобродский?
— Не до конца.
— Остальные ознакомились.
— Тоже не до конца.
— Суд считает возможным приобщить документы и продолжить рассмотрение следующего ходатайства.
Теперь следователь ходатайствует, поскольку Масляева находится под домашним арестом, не афишировать в ходе судебного заседания ее адрес из-за излишнего внимания СМИ. Он напоминает, что дочери Масляевой жаловались на некую слежку. Судья спрашивает:
— Как это вообще технически должно быть, не полностью постановление читать?
Тогда следователь просит суд закрыть заседание.
Стороны обсуждают ходатайство. Масляева поддерживает, все остальные против.
Адвокат Малобродского Ксения Карпинския говорит, что Масляева неоднократно оговаривала ее подзащитного, поэтому заслужила возможность находиться под домашним арестом.
— Я не очень понимаю, почему 60-летняя русская женщина не может находиться под стражей, а 60-летний еврейский мужчина может, — замечает защитник.
Адвокат Харитонов тоже называет ходатайство следователя не основанным на законе. Защитник Итина Юрий Лысенко тоже считает ходатайство не подлежащим удовлетворению.
Кирилл Серебренников:
— Дружба следствия с Масляевой известна, это является причиной, почему она продолжает нас оговаривать, и я, конечно, против проявления этой дружбы в такой яркой форме.
Алексей Малобродский говорит, что следствие манипулирует судом и общественным мнением, а данное ходатайство следователя ни в коем случае не подлежит удовлетворению.
В итоге судья отказывается закрывать заседание.
Адвокат Юрия Итина читает поручительства, которые подписали депутат Ярославской областной думы, актер МХАТ Игорь Золотовицкий, директор театра Маяковского Леонид Ошарин, директор Театра наций Мария Ревякина, художественный руководитель РАМТа Алексей Бородин и художественный руководитель театра им. Немировича-Данченко Александр Титель. Он также перечисляет многочисленные правительственные награды Итина.
Алексей Малобродский просит суд приобщить «заявления, ходатайства, жалобы, которые я заявлял ранее». Это жалоба, направленная генпрокурору Юрию Чайке, заявление в адрес следователя о нарушении прав Малобродского, который по полдня проводил в автозаке, а также множество других жалоб подзащитного. И другие заявления, которые он направлял следователю и в прокуратуру, а также их обжалования в судах.
Судья говорит, что вынужден его остановить:
— Вы сейчас стоите и даете оценку судебным постановлениям в различных инстанциях, это не предмет сегодняшнего заседания.
Адвокат Карпинская замечает, что следствие не дает Малобродскому возможность дать показания, поскольку он все время прикован наручниками, и это нужно расценивать как давление на обвиняемого.
Все поддерживают ходатайство. Масляева: «На усмотрение суда».
Следователь Лавров говорит, что все эти жалобы Малобродского не имеют отношения к сегодняшнему заседанию. Судья Карпов приобщает все бумаги к материалам дела.
Адвокат Малобродского перечисляет людей, которые подписали поручительства за него, там несколько десятков фамилий. В том числе — Анатолий Голубовский, Виктория Исакова, Андрей Могучий, Рафаэлла Юсупова, Чулпан Хаматова, Виталий Манский, Евгений Писарев, Елена Ковальская, Леонид Ошарин, Ксения Ларина, Лев Рубинштейн, Екатерина Гордеева, Анна Наринская, Арина Бородина, Татьяна Лазарева, Михаил Шац, Дмитрий Родионов, Владимир Мирзоев.
Она зачитывает обращение членов Ассоциации продюсеров кино и телевидения, в котором говорится, что это неадекватно — применять к Малобродскому меру пресечения в виде заключения под стражу.
Адвокат просит суд приобщить копию свидетельства о собственности на квартиру Малобродского и его трудовую книжку. Оригинал книжки судья приобщать отказывается: «Суд занимается правосудием, а не ксерокопированием!».
Выступает адвокат Серебренникова Дмитрий Харитонов, он просит приобщить к материалам дела еще ряд поручительств за режиссера. Защитник говорит, что всего личные поручительства за Серебренникова подписали более 70 человек, большую часть он представлял на заседаниях по мере пресечения и обжалованию домашнего ареста, а сейчас только новые фамилии.
Это — телеведущий Андрей Малахов, певец Иосиф Кобзон, актеры Олег Басилашвили, Сергей Юрский, Сергей Безруков, Артур Смолянинов, Гоша Куценко, Вениамин Смехов, Евгений Миронов, актрисы Алиса Фрейндлих, Марина Неелова, Анна Михалкова, Евгения Добровольская, Алла Покровская, писательница Зоя Богуславская. Кроме того, за Серебренникова поручились режиссеры Павел Лунгин, Борис Хлебников, Николай Фоменко, Вадим Абдрашитов, Станислав Говорухин, музыкант Борис Гребенщиков, продюсер и музыкант Александр Цекало, художник Зураб Церетели, рэпер Oxxxymiron (Мирон Янович Федоров, отмечает адвокат), певица Алена Апина и другие.
Никто не возражает, и судья приобщает все поручительства.
Теперь судья Карпов читает ходатайство о продлении меры пресечения. В нем сказано, что вина подсудимых подтверждается показаниями других обвиняемых, протоколами очных ставок и другими материалами дела. Вину из всех четверых признает только Нина Масляева.
Оснований для изменения меры пресечения, полагает следователь, не имеется. Преступление совершено организованной группой, одна из обвиняемых — Екатерина Воронова — скрылась и находится в розыске. На свободе обвиняемые смогут вступить с ней и друг другом в контакт, согласовать версии, уничтожить доказательства, говорится в ходатайстве.
Кроме того, в документе утверждается, что у Малобродского есть гражданство Израиля, а у Серебренникова — вид на жительство Латвии, а также недвижимость в Германии, приобретенная в период совершения преступлений.
В связи со всем вышеизложенным следствие просит продлить меру пресечения для всех четверых обвиняемых до 19 января 2018 года.
Прокурор полностью поддерживает ходатайство.
Алексей Малобродский, поглядывая в свои записи, говорит, что считает ходатайство необоснованным и протестует против продления ареста. Он говорит:
— Я около 40 лет занимаюсь работой в сфере театра и культуры, из них 32 года в Москве, вся театральная Москва и Россия хорошо меня знают. Обо мне известно буквально все, места моей работы, многочисленные проекты, в которых я принимал участие, мое гражданское положение, места моего проживания, мои маршруты, мои художественные, политические, религиозные, гастрономические — какие угодно пристрастия. Я человек, который ничего не скрывает, эта информация — она доступна всем.
Малобродский говорит, что уезжать из страны не собирается, у него здесь много проектов, живет он в Одинцово. Он замечает, что обыски проводились еще в мае, и у него была возможность уехать, но он не стал этого делать. Тем более, что сейчас и загранпаспорт, и израильские документы находятся у следователя.
— Я хотел бы образить внимание на такую норму, как единообразие применения закона. Ваша честь, из нас трое находятся по другую сторону решетки. В силу своего положения служебного я не имел права подписи финансовых документов, в отличие от некоторых моих коллег, которые работали там дольше меня, — удивляется подсудимый.
Судья Карпов резко обрывает речь Малобродского:
— Я вас вынужден остановить, прошу предметно и четко выразить свою позицию!
Подсудимый продолжает:
— Ну, одним словом, ваша честь... — заглядывает Малобродский в свои записи. — Я совершенно не могу понять, каким образом, даже технически, хотя я настаиваю на своей законопослушности, я могу повлиять на результаты экспертиз или следственных действий. Прошу вас, с учетом вышесказанного, во имя справедливости, во имя закона, во имя этих заблудших душ, изменить мне меру пресечения на не связанную с содержанием под стражей!
— Ваша честь... — осторожно начинает Нина Масляева.
— Вы согласны, не согласны, на усмотрение суда? — грубо обрывает ее судья Карпов.
— На усмотрение суда! Я еще хотела сказать, что на меня постоянно совершают нападки адвокаты, бывшие коллеги, я прошу оградить меня от этого! Карпинская например, говорит различные вещи, которые просто не совместимы с тем...
— Вы про давление на вас, на изменение показаний?
— Да она постоянно высказывает свое личное мнение!
— По нашему заседанию есть что сказать?
— Хорошо, все! Я закончила...
Юрий Итин говорит, что он прожил много нет, но никогда закон не нарушал и не собирается нарушать его впредь. Просит домашний арест не продлевать.
Выступает Кирилл Серебренников:
— Прошу отказать в ходатайстве, отпустить нас всех. Я узнал, что за мной ведется слежка, намного раньше, чем из материалов дела, официанты говорили: «У вас там магнитофон под столом». То есть я об этом знал. Мне друзья говорили: «Как ты вообще, в такой ситуации, может, уехать?» Я отказывался: нет, у меня театр, за который я отвечаю, проект в Большом театре, потом, фильм недоснятый… Я всегда возвращался в Россию еще и по той причине, что я считаю, что если человек не виноват, ничего не сделал — и бежать? Ну, ты бежишь только тогда, когда ты виновен.
Он говорит, что всегда возвращался в Россию, потому что он невиновен и чувствует свою правоту даже после того, как прошли «эти феерические обыски». Он и технически не может уехать — паспорта-то у следствия.
— Это какое-то абсолютное лукавство, что мы можем скрыться. Более того, я заинтересован в правде, чтобы она восторжествовала, чтобы правда была проявлена.
Серебренников признает, что бухгалтерия «Седьмой студии» была в полном хаосе, но доказательств того, что там были какие-то хищения, в материалах дела нет.
— Специально придумать «Платформу», чтобы украсть у государства деньги — это абсолютный абсурд.
Режиссер заканчивает свое выступление:
— Правда за нами, и, я надеюсь, она будет установлена. Есть еще просьба, мне необходимо закончить большой проект в Большом театре, в декабре выпускается премьера, и мое присутствие очень там необходимо. Еще мне нужно пять дней, чтобы доснять фильм. Можно, не знаю, позвать автоматчиков, чтобы они за мной следили…
— Что за фильм? — интересуется судья.
— Про рокеров восьмидесятых, пять дней осталось до конца съемок. Ну, и прошу прогулки, если можно увеличить время, то сделать их время плавающим, чтобы я мог выбирать.
Его адвокат Харитонов говорит, что Серебренникову нужно закончить работу над балетом «Нуреев», а это невозможно без его физического присутствия. Он упоминает и фильм «Лето», который снимался в июле-августе 2017 года, и где оставалось пять съемочных дней. И третье — просьба увеличить прогулку до трех часов и сделать это время плавающим с 12 до 20 часов, поскольку место жительства Серебренникова известно «большому количеству не самых чистоплотных журналистов и просто провокаторов, которые провоцируют на разговоры, а иногда и просто говорят гадости».
Адвокат Нины Масляевой говорит, что он, как и его подзащитная, оставляет решение на усмотрение суда.
Ксения Карпинская, адвокат Малобродского, очень подробно комментирует обвинение. В частности, она замечает, что деяния, которые вменяются Малобродскому, были совершены в то время, когда он уже два с половиной года не работал в «Седьмой студии».
Она просит суд отклонить ходатайство следствия. Адвокат предлагает отпустить Малобродского под залог 10 млн рублей.
Адвокат Серебренникова Дмитрий Харитонов говорит, что он был лишен возможности подготовиться к заседанию. Защитник замечает, что ему известно только одно продление срока ареста, на которое следствие предоставило совсем другие документы, а не заявленные заранее, — при продлении ареста юристу фонда Hermitage Capital Сергею Магнитскому.
Вероятно, адвокат таким образом намекает на то, что судья Артур Карпов внесен в «Список Магнитского» — перечень людей, которые тем или иным образом причастны к уголовному преследованию юриста и его гибели в СИЗО.
Защитник отмечает, что у следствия нет доказательств вины Серебренникова и того, что он якобы может скрыться, кроме общих рассуждений следователя.
Адвокат Харитонов подробно анализирует все показания, которые давал Серебренников, рассказывает о проекте «Платформа» и цитирует правила выделения субсидий из бюджета. Он цитирует фрагменты протокола допроса об обстоятельствах знакомства Серебренникова с Малобродским и Вороновой и других деталях предъявленных режиссеру обвинений.
На счет квартиры в Берлине защитник замечает, что она была куплена на деньги от победы Серебренникова в каком-то конкурсе.
Защитник просит не продлевать Серебренникову домашний арест и отпустить его под залог 69 млн рублей.
Следователь Лавров выступил против того, чтобы Серебренникову дали возможность доснять фильм и самостоятельно выбирать время прогулок.
После обсуждения сторонами вопроса о возможности заменить Малобродскому и Серебренникову меру пресечения на залог судья скороговоркой перечисляет имеющиеся в материалах дела документы.
Наконец — 48-летний федеральный судья Басманного районного суда города Москвы Артур Карпов встал и, взмахнув своей черной мантией, удалился в совещательную комнату. Там он внимательно изучит все материалы дела и аргументы сторон, после чего вернется в зал уже с вынесенным решением о том, продлевать ли четверым обвиняемым срок меры пресечения. Карпов обещает вернуться через полчаса.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке