Нападение на Татьяну Фельгенгауэр произошло 23 октября 2017 года в первой половине дня. Борис Гриц зашел в здание на Новом Арбате, где располагается редакция «Эхо Москвы», брызнул дежурившему на проходной охраннику в лицо из баллончика и поднялся на лифте на 14-й этаж. Здесь он несколько раз ударил ножом в горло заместителя главного редактора радиостанции Татьяну Фельгенгауэр, затем нападавшего задержали охранники.
Фельгенгауэр в тяжелом состоянии госпитализировали в НИИ скорой помощи имени Склифосовского и подключили к аппарату искуственной вентиляции легких. Тем временем журналисты обнаружили, что у Бориса Грица есть блог, в котором неоднократно упоминалась замглавреда «Эха Москвы». Автор утверждал, что Фельгенгауэр телепатически преследует его.
На следующий день после нападения Грица арестовали. Несмотря на тяжелое состояние Фельгенгауэр врачи уверяли, что она сможет вести радиопрограммы. 3 ноября ее выписали из больницы, но вернуться в эфир она смогла только через полтора месяца.
В январе 2018 года адвокат Сергей Бадамшин рассказал, что врачи диагностировали у Грица параноидную шизофрению. В феврале арестованному предъявили окончательное обвинение по части 3 статьи 30, части 1 статьи 105 УК (покушение на убийство). Его защита просила переквалифицировать обвинение на более мягкую часть 1 статьи 111 УК (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью). В марте Следственный комитет сообщил: психолого-психиатрическая судебная экспертиза признала, что в момент нападения Гриц был невменяем, так что ведомство намерено просить суд направить его на принудительное лечение.
Телеканал «Россия-24» незадолго до нападения выпустил как минимум два сюжета, в которых упоминались «Эхо Москвы» и Фельгенгауэр.
«По сути самый настоящий иностранный агент работает, даже не особенно скрываясь. Подсчитано: только в прошлом году "Эхо" получило более 3 млн рублей от своих заграничных друзей. Список внушительный: тут и Associated Press, и Sky News, и Wall Street Journal, и "Би-би-си", и многие другие. Именно им передавали записи новостных сводок, комментарии экспертов — ну, понятно, из какого лагеря — ну и так далее. В общем, торговали информационным оружием по умеренным тарифам», — говорил в эфире ведущий Алексей Казаков.
Как рассказывал родственник Грица Александр Гейлер, за несколько дней до нападения мужчина пытался узнать домашний адрес радиоведущей. Сам Гриц говорил членам ОНК: «Я ей сообщал, что готов на нормальный диалог, а вот так, телепатически, не хочу. Да вся страна теперь знает, что я писал в соцсетях. Я предупреждал, просил прекратить все это. И когда пришел в редакцию, я не хотел убивать. Хотел просто показать ей, что зло порождает зло. А то, что по горлу полоснул, — ну так получилось»
Судья устанавливает личность подсудимого. Гриц Борис Юрьевич, родился 26 декабря 1968 года в Сухуми, Грузинская ССР. Гражданин Израиля и России, высшее образование, холост, детей нет. Проживал в Люберцах на Коммунистической улице, ранее не судим.
Гриц говорит низким медленным голосом, проглатывая буквы. Он спрашивает у судьи, почему ему запрещают общаться с журналистами: «Мне есть, что сказать прессе»
Судья говорит, что это вопрос будет обсужден дополнительно, но «не общаться же в зале».
Грица защищают адвокаты Игорь Зубер и Валентин Рыбицкий.
Судья объявляет о начале судебного следствия и предоставляет слово прокурору.
«Гриц, страдающий в соответствии с экспертизой хроническим заболеванием — параноидной шизофренией с непрерывным типом течения, которое лишало его способности осознавать свои действия, — 23 октября 2017 года, держа в руках нож хозяйственно-бытового назначения нанес Шадриной (настоящая фамилия Фельгенгауэр — МЗ) три удара в горло и один удар в кисть», – говорит прокурор. Он читает медицинское заключение о состоянии журналистки — травмы квалифицированы как тяжкий вред здоровью.
«Кроме того, он нанес еще несколько травм, которые были квалифицированы как легкий вред здоровью: раны руки и губы», – говорит представитель обвинения. Он добавляет, что Гриц совершил все необходимые действия для убийства. Однако деяние не было доведено по независящим от подсудимого причинам.
Судья спрашивает у Грица, понятно ли ему обвинение. «Да, безусловно», — отвечает он.
«Могу лишь подтвердить, что признаю вину частично, умысла на убийство у меня не было... Если адвокатам есть, что добавить», — отвечает Гриц на вопрос о признании вины.
Адвокат Зубер говорит, что защита пока не будет заявлять ходатайство о переквалификации обвинения по статье о тяжком вреде здоровью, и сделают это позже.
Стороны устанавливают порядок предоставления доказательств. Традиционно сначала обвинение, потом письменные доказательства, потом выступит подсудимый.
На сегодняшнем заседании готовы выступить четыре свидетеля. Адвокат потерпевшей Сергей Бадамшин из «Открытой России» предлагает допросить Иду Шарапову.
В зал заходит невысокая девушка с рыжими волосами. Она — референт на «Эхе Москвы». С подсудимым не знакома, основания для оговора нет.
Шарапова рассказывает про гостевую комнату на «Эхе», — она находится в «аквариуме» неподалеку от ресепшна. В день нападения Шарапова пришла на работу примерно в полдень, потом зашла Фельгенгауэр и села напротив нее в полутора метрах.
«Через пять минут заходит стремительно человек. Я была в ноутбуке и не успела увидеть, как все произошло. Он резко подошел к ней и схватил. По моим ощущениям дурацкое приветствие, не знаю. Ножа и кровь не видела. Потом поняла, что началась борьба, крикнула "Таня!", побежала разнимать, но, пока добралась, ее ранили, все произошло в считанные секунды», — рассказывает Шарапова.
Она говорит, что они с охранником смогли подбежать и свалить Грица на пол, когда он пытался скрыться.
Свидетель рассказывает, что произошло после нападения.
«Таня была в сознании, что-то хрипела, прижимала горло. Таня дала телефон в руки, показывала руками, что нужно что-то сообщить, позвонить. Мы повторно вызвали скорую, пытались перевязать ее бинтам. Приехала скорая, ее перебинтовали, было решено, что с Таней поедет другая коллега, я поднялась наверх и продолжила работать», – говорит свидетель.
Прокурор задает уточняющие вопросы: как Гриц вошел, как схватил пострадавшую, видела ли нож, с какой стороны она это все видела. Свидетель отвечает, что Гриц схватил Татьяну за шею, ножа в руках она не видела, за всем наблюдала со спины.
Прокурор спрашивает о пропускном режиме радиостанции. Шарапова объясняет, как попасть на «Эхо Москвы»: нужно подойти к турникету, позвонить «22», дальше референтная служба понимает кто это, и просят охрану пропустить. Дальше охранник выдает им гостевой пропуск. После этого на лифте гость поднимается на 14 этаж, где находится мини-пост охраны «Эха», после чего гость попадает в руки референтной службы
Слово берет представитель потерпевшей адвокат Бадамшин. Он задает уточняющие вопросы: под какой фамилией все знают Шадрину; свидетель объясняет, что все знают Татьяну под фамилией Фельгенгауэр. После этого адвокат спрашивает, кто из охранников и как помог скрутить нападавшего. Шарапова вспоминает: первым подошел охранник «Эха» Александр Усачев. Он же при задержании получил рану на руке.
Защита уточняет, не видела ли свидетель ножа в руке Грица. Шарапова вновь говорит, что не видела.
Вопрос задает сам Борис Гриц. Он говорит, что читал показания свидетелей, они все говорят, что до 23-го числа о нем не слышали. «Вы даете показания под присягой, да... Вот у меня был свой сайт на вордпрессе, я там писал очень много очерков политических....»
Судья его прерывает и просит сформулировать вопрос точнее. Гриц вновь уточняет, дает ли свидетель показания под присягой, и спрашивает, не знакомы ли ей его очерки на украинскую и сирийскую тему; Шарапова говорит, что нет, не знакомы. Больше у него вопросов нет.
Прокурор предлагает огласить часть показаний, чтобы устранить противоречия: похоже, свидетель чуть запуталась, когда рассказывала, когда впервые увидела кровь.
Суд удовлетворяет ходатайство и переходит к чтению показаний Шараповой, которая та давала на допросе в СК.
В показаниях, данных на следствии, Шарапова говорила, что увидела кровь перед тем, как крикнула «Тань», то есть почти сразу после нападения. Сейчас же в суде она говорила, что кровь увидела после задержания Грица.
Прокурор просит это объяснить. Шарапова не понимает противоречий. Она настаивает на нынешней версии показаний: «Возможно, когда я давала показания в СК, я не уловила неточности, которые следователь написал, не уловила, насколько это важно».
Этот ответ удовлетворяет стороны, свидетель уходит.
Вызывают свидетеля Алексея Маргулиса. Гриц его троюродный дядя, с Фельгенгауэр он не знаком. Свидетеля просят охарактеризовать подсудимого.
«Охарактеризовать могу... я его знал с самого детства, они часто с родителями приезжали к нам, я пацаненком бегал за ним, он играл мне на гитаре. Приятный, умный, помогал мне. У меня только положительные отзывы о нем», – говорит свидетель. О проблемах со здоровьем Грица ему ничего не известно.
Прокурор просит свидетеля объяснить, что ему известно о нападении. Маргулис рассказывает, что за три или четыре дня до произошедшего он встречался с Грицом. Тот рассказал «о некоем пристрастии к Татьяне». Прокурор сразу перебивает и просит объяснить, что это значит. Свидетель объясняет: Гриц рассказал, что хочет встретиться с Фельгенгауэр, она воздействует на него телепатически – на сердце и на мозг.
— А у вас не вызвало это никаких подозрений? — удивляется прокурор
— И да, и нет.
Свидетель объясняет, что на предыдущей встрече за три недели до нападения они сидели на кухне и спорили об «Эхе Москвы». Гриц был «сильно за» радиостанцию, свидетель был «против». Тогда, вспоминает он, фамилия Фельгенгауэр звучала только в контексте, вместе с другими ведущими «Эха» Альбац и Венедиктовым.
Прокурор уточняет, почему Маргулис ничего не предпринял. Тот пускается в рассуждения: если бы он позвонил на радиостанцию и рассказал, что его родственник жалуется на телепатию и просит встречи с одной из сотрудниц, «выявили бы двух людей со странностями вместо одного». Подумав, свидетель добавляет, что в тот день он слышал от Грица про Фельгенгауэр только хорошее, только вот подсудимый иногда жаловался на телепатический контакт.
Обвинение и свидетель несколько минут обсуждают телепатию. После этого прокурор напрямую спрашивает, почему свидетель не отправил Грица к врачам после его слов о контакте.
— Я просто понимал, что это бесполезно. У него был настолько воодушевленный настрой... — отвечает свидетель.
Свидетель вновь рассказывает о подсудимом: он был добродушный, но у него была «вторая сторона луны в голове». О нападении Маргулис узнал от звонка журналистки «МК». Он в первую очередь узнал, как на него вышли; собеседница ответила, что через фейсбук — Маргулис был у Грица в друзьях.
Вопросы переходят к Бадамшину. Тот в жестком тоне спрашивает, почему свидетель все-таки не предложил помощь, хотя сам догадывался, что Грицу она нужна. Тот вновь пускается в пространные рассуждения о том, что помощь бывает разная — «с психологом там поговорить».
Бадамшин также уточняет, женат ли Маргулис. Тот говорит, что разведен, его бывшая жена Наталья Маргулис— тоже свидетель по делу. Мужчина с помощью наводящих вопросов Бадамшина вспоминает, что Гриц у них обоих также пытался выведать домашний адрес журналистки, так как думал, что у них есть какие-то связи «в ФСБ, в ГРУ, в других властных структурах».
У адвокатов опять нет никаких вопросов.
Вопросы задает Гриц. Он говорит, что у него много поправок к тому, что говорил свидетель.
Судья просит сформулировать вопросы. Гриц спрашивает, говорил ли он о влюбленности в Фельгенгауэр. Свидетель отвечает, что ему показалось, что «так и есть» из-за поведения Грица.
Они спорят о характере отношения Грица к Фельгенгауэр. После спора Гриц расстроенно говорит, что больше вопросов у него нет, однако вскоре вновь пытается выяснить у свидетеля, как его показания сходятся с написанным на его (Грица) сайте. Посты на сайте обвиняемый называет «документом». Ничего внятного из того, о чем они говорят, понять было нельзя. Свидетеля отпускают.
Следующий свидетель – Елена Фельгенгауэр, мать журналистки.
Прокурор просит охарактеризовать дочь.
«У нас очень прекрасные взаимоотношения, прекрасные просто». Потерпевшую свидетель называет прекрасным, правильным, работящим человеком. Прокурор спрашивает, говорила ли ей потерпевшая об угрозах. Та вспоминает — нет, хотя она сама видела их иногда в твиттере.
Бадамшин уточняет про фамилию журналистки. Мать объясняет, что Татьяна взяла ее от отчима как псевдоним.
«Я бы хотел извиниться перед вами как перед матерью. Вы — единственный человек, перед которым бы я хотел извиниться», — обращается к ней Гриц после того, как стороны сказали, что у них нет вопросов
«Я вас услышала», — ответила свидетель. Ее отпускают.
Следующий свидетель — отчим Павел Фельгенгауэр, журналист и военный обозреватель.
Он тоже очень положительно характеризует свою падчерицу, тоже говорит, что отношения доверительные. Об угрозах в свой адрес она также не рассказывала.
У сторон нет вопросов. Гриц также берет слово; спрашивает «как у человека, отвечающего под присягой» про свой блог с «аналитическими заметками».
Бадамшин просит прервать вопрос, так как он не относится к делу, и Гриц его уже задавал. Судья просит дать подсудимому время доформулировать; прокурор, улыбаясь, знаками просит Бадамшина успокоиться и хлопает по стульчику — мол, садись назад, чего ты. После того, как Гриц все-таки заканчивает свой вопрос — известно ли свидетелю о его блоге — прокурор тоже просит вопрос снять.
Судья все-таки разрешает Грицу спросить и просит Фельгенгауэра ответить. Тот говорит, что не читал его блог, и вообще блоги старается не читать, тем более блоги никому не известных людей. Свидетеля отпускают.
На этом заседание закончено, следующее 3 мая.
Оформите регулярное пожертвование Медиазоне!
Мы работаем благодаря вашей поддержке