«Вся архитектура российского присутствия под большим вопросом». Что будет с российскими военными в Сирии и наемниками в Африке “Who’d think a last name could turn people into monsters?” Ukrainian Iryna Navalna, Alexei Navalny namesake, gets 8 years in Russia after torture Убийца, хакеры и агенты ГРУ за журналистов и инакомыслящих. Кем обменялись Россия и страны Запада Охотники за радугой. За какую символику ЛГБТК+ штрафуют россиян (и даже правые телеграм‑каналы) Сезон охоты. В Москве призывников, пытавшихся спастись от армии, заперли в сборном пункте, а ночью вывезли в воинскую часть «Путинское государство выродков и подонков». Диссидента Александра Скобова несколько раз судили в СССР — и теперь задержали в России Суд вынес приговор экс‑замминистра просвещения Марине Раковой и бывшему ректору «Шанинки» Сергею Зуеву. Главное «Внуки будут стыдиться рассказывать, где служили дедушки и бабушки». Последнее слово Олега Орлова Depriving and intimidating. Property confiscation is proposed as punishment for spreading “fake news” about the Russian army «Я в этой драме в любом случае до финала». Выступление режиссерки Беркович и сценаристки Петрийчук на заседании по продлению ареста Elusive torture. Only 58 law enforcement agents convicted in 18 months under a new article of the of the Russian Criminal Code From courtroom to jail. Navalny’s lawyers Vadim Kobzev, Alexei Liptser, and Igor Sergunin are now behind bars Талоны, очереди и разорившиеся АЗС. Почему в России растут цены на бензин и как власти пытаются с этим бороться «Задумка есть, бензин на руках». Речь осужденного за поджог автомобиля с Z в Алтуфьево «Плавают мины, плавают трупы коров и собак». Что происходит на оккупированной части Херсонской области после разрушения Каховской ГЭС “We are simply being crossed out.” As Pride Month begins, changing the gender marker in legal documents and medical transition are being banned in Russia «Если не дам обратку, будет пизда». Два бывших зэка рассказали Gulagu.net о преступлениях «ЧВК Вагнера», а после обвинили главу проекта в шантаже и подкупе “Brought a statuette that blew up.” What we know about the death of pro‑war blogger Vladlen Tatarsky and arrest of suspect Daria Trepova Без права на звонок. Школьницу из Тульской области, нарисовавшую антивоенный рисунок, не отпускают из приюта и запрещают общаться с отцом РКН‑files. Что нового мы узнали из утечки данных Роскомнадзора «Надеюсь, мои показания помогут добиться мести». Что известно о бывшем наемнике «ЧВК Вагнера», рассказавшем о расстрелах отказников и пленных Граждане «рейха». Потомка дворянского рода, бывших силовиков и ковид‑диссидентов обвиняют в подготовке переворота в Германии “They’ll send us back for slaughter.” A camp for Russian conscientious objectors is back up and running in eastern Ukraine «Как можно не вспоминать, что приставляли пистолет к голове?». Под Сватово генерал‑полковник Лапин пытался вернуть мобилизованных на передовую, угрожая оружием Вырезать слово «член», закрасить текст черным. Как цензура (а чаще самоцензура), война и санкции осложнили жизнь издателям и авторам книг «Они враги народа». Чеченские женщины попытались провести антивоенный митинг в Грозном, Кадыров предложил отправить на фронт их родственников «Это Россия, сынок». Как настойчивость родных и заявления в прокуратуру помогают отказникам вернуться с войны «Нам пообещали, что полгода — и амнистия». «Медиазона» поговорила с заключенным, вступившим в «ЧВК Вагнера» Рафинированные отчеты и приторные новости. Власти Подмосковья закроют редакции всех муниципальных газет и уволят их сотрудников Поджечь автозак и наглотаться метадона. Друзей‑омичей обвинили в подготовке теракта на антивоенной акции в Москве «Ситуация нетерпимая». Уход преподавателей, отчисления и лекции в поддержку «спецоперации» — что происходит в одном вузе Петербурга «Русский военный сказал: "Что ты смотришь на меня, как на фашиста?"» Бои в Гостомеле глазами украинки с больным сыном и двадцатью животными