«Либо на войну, либо сидеть до бесконечности». В спецприемнике Тамбова украинцы месяцами ждут депортации — в это время их вербуют на фронт «Одним большим красивым разрезом». Политзаключенная Антонина Зимина вскрыла вены в колонии — ей уже год ужесточают режим «Домой мы вернуться не можем. Мы оставили вещи. Мы оставили домашних животных». Жители Суджи — о том, как бежали от атаки ВСУ на Курскую область 76 узников Баймака. Кто арестован по крупнейшему делу о протестах в Башкортостане «Ее либо в могилу, либо замуж». Что известно о ранних и принудительных браках на Северном Кавказе Belgorod volunteer who aided hundreds of Ukrainian refugees dies in detention. The tragic story of Alexander Demidenko 10 years for chatting. A bank employee from St. Petersburg sentenced for attempting to join the Armed Forces of Ukraine «Пиши расписку, или мы тебя изнасилуем». Осужденный за попытку сжечь автозак на антивоенной акции рассказал о пытках в красноярском СИЗО «Мы человека убивать собрались. Хрюшей и Степашкой не быть». Как готовилось несостоявшееся покушение на Владимира Соловьева — прослушка «Наша тюремная система нашла себе нового врага, этот враг — мусульмане». Выступление Алексея Навального в Верховном суде Схватить, оформить, заставить служить. В Москве и области новая волна облав на призывников — их отправляют в армию одним днем Парадокс рядового Антипова. Солдата, который прослужил два года по поддельному контракту, судят за самоволку «Люди в тапках уходят из своих домов». Армянские волонтеры и активисты рассказывают, что сейчас происходит с беженцами из Нагорного Карабаха «Не хочется жить сукой». Дело хакасского журналиста, которого приговорили к 5,5 годам по делу о «фейках» за статью об отказавшихся воевать омоновцах «Напишите хоть кто‑нибудь, хоть что‑нибудь». Волонтерка из Херсона уже год в крымском СИЗО — ей не предъявляют обвинения, но и не отпускают домой Люди на крышах. Что происходит в оккупированных районах Херсонской области, затопленных после разрушения Каховской ГЭС The Wagner map. 17,000 inmates unaccounted for in 35 Russian regions amid recruitment for war in Ukraine When soldiers say no. Hundreds of Russian servicemen face trial in defiance of Ukraine deployment, Mediazona study reveals «Отняли у страны будущее». Война, Путин и «блядь» 157 раз в разговоре экс‑сенатора Ахмедова с продюсером Пригожиным — полная расшифровка «Думает, что у него еще есть время». Financial Times — о том, как Путин готовился к войне, его недоверии к чиновникам и надеждах на победу «Мой камешек на чашу весов». Экс‑сотрудник штаба Навального вернулся в Россию, чтобы собрать подписи против войны Первым в России обвиняемым в госизмене и «переходе на сторону противника» стал 21‑летний москвич. Что мы знаем об этом деле “I used to condemn desertion but now it’s the only way to stay alive.” A Marine fighting in Pavlivka describes the morale of Russian troops and the command’s indifference Paint it black. How (self‑)censorship, war, and sanctions affected book publishing in Russia Против страха государства, страха неба и страха «внутреннего зверя человека». Суд приговорил акциониста Крисевича к 5 годам в колонии за выстрелы на Красной площади Два дня протестов против мобилизации в Дагестане. Рассказы задержанных «Чтобы фразу "Путина в отставку" увидели как можно больше жителей страны». Мундепы из Петербурга призвали к импичменту президента — и вот что из этого вышло ФСБ пообещала встречу с цветами и штурм Киева за два дня — и провалилась. Второй лонгрид Washington Post — о роли спецслужб в войне «В первую очередь интересуют убийцы и разбойники — вам у нас понравится». Похоже, Евгений Пригожин лично вербует наемников в колониях Побочный эффект. После начала войны из аптек пропали лекарства для людей с болезнью Паркинсона — аналоги грозят ухудшением состояния «Россия не признает, что держит такого человека в плену». Случай депутата из Мелитополя, которого похитили 44 дня назад «Я сыну предлагаю сломать ногу». Военкоматы уточняют данные о россиянах в запасе: может ли это быть сигналом о мобилизации?